«Девятый вал» ждал нас. У фальшивых колонн выстроились официантки.
- Приехали? — спросили они хором, криво улыбаясь.
Официантки были немолодые, некрасивые и, скорее всего, нечисты на руку.
Мы начали выгружать аппаратуру.
- Значится, приехали? — сказала пожилая женщина в белой куртке, сидящая у пальмы и разминающая папиросину.
Очевидно, она не очень доверяла своим глазам. Это была Нина Ивановна — администратор ресторана «Девятый вал». Размеры ее были грандиозны, а двигалась она медленно и плавно, как авианосец.
Сцена в ресторане — маленькая и грязная. Понятное дело, оркестр — сопутствующий товар. Главное, чтобы кухня была хорошая и цены терпимые. Нам было непривычно после огромных залов Домов культуры устанавливать колонки на эстраде величиной со свиной пятачок.
- Значит, все-таки приехали? — в третий раз эту сакраментальную фразу произнес директор «Девятого вала» — обладатель круглой и лысой, как туалетный плафон, головы и хитрющей рожи.
Хотя думать так о руководителе предприятия, на котором работаешь, не совсем прилично. О руководителе надо думать, что у него — лицо. Даже если у него и ро… В общем, неважно. Важно было то, что работники ресторана во главе с директором вроде бы не верили, что звезды такой величины когда- нибудь упадут на сцену именно этой общепитовской точки. Упадут в переносном смысле слова. Потому что, судя по рассказам Илика, в прямом смысле слова на сцену музыканты предыдущего призыва падали ежедневно.
- Так, хлопцы! На крайний случай чего, хочу предупредить, у меня желающих на это место до…
Тут директор употребил не совсем цензурное слот во, выражающее, по его мнению, точное количество желающих работать именно на этом свином пятачке.
- Так что, или работать, или можете сразу идти на…
В этом месте директор опять произнес то же слово, которое в данном случае служило для нас уже путеводной звездой. Если, конечно, мы не будем работать «как надо».
Сделав это важное политическое заявление, директор замолчал. В связи с тем, что ответного слова не прозвучало, некоторое время он следил за тем, как мы соединяем проводами колонки и расчехляем инструменты. Потом прислушивался к звукам, рвущимся из колонок. Потом, сказал:
- Теперь, значит, на крайний случай чего, чтоб проверить ваш уровень, сыграйте мне «Лебединую верность».
Обязанности у нас были распределены четко. Я отвечал за песни типа «Ах, Одесса!», «итальяно» и Битлов. Кырла пел рок и подпевал, где только возможно, а советские шлягеры и песни народов и народностей были вотчиной Гешки. Когда приходил их черед, Гешка брал в руки микрофон, а Кырла садился за ударную установку. Женщины средних лет, присутствующие на наших концертах, готовы были уйти к Гешке навсегда. Лишь бы он пел и пел. Так что за этот раздел популярной музыки мы были спокойны. Мы взяли первый аккорд.
Над землей летели лебеди…
Гешкино исполнение этой песни потрясло директора. Видимо, такого уровня он не ожидал. Директор даже покраснел. Наверное, ему стало стыдно за то, что в разговоре с нами он дважды употребил нецензурное слово. Директор крякнул, глаза его загорелись, и он, довольно потирая руки, вышел из зала. Понял, что не прогадал. Кухарки, поварихи и ложкомойки, вывалившие во время пения из-за перегородки, удовлетворенно улыбаясь, удалились. И пар повалил, и запахло чем-то жарено-общепитовским.
Мы не волновались, хотя это был день нашего дебюта. Черногорцы признали нас сразу. Нам не давали отдохнуть. Какие-то летчики сельхозавиации. Потом Эдик Шароян — профессия неизвестна. Снова летчики, снова Эдик и снова летчики, и снова Шароян, и неизвестно кто. Причем, как мы поняли спустя некоторое время, для большинства было неважно, что мы играем, гораздо больше их интересовала первая часть — объявление следующего музыкального номера.
Для летчиков сельхозавиации с борта самолета пятнадцать пол сотни шесть звучит эта песня!
Для Эдика Шарояна — летчика-вертикалыцика…
Для Эдика Шарояна — капитана дальнего плавания. В зависимости от дня недели или его спутницы.
От Эдика Шарояна для всего зала!
Всего хорошего! В такой день…
Обилие летчиков в таком маленьком зале нас не удивляло. Рядом с городом находился военный гарнизон. 6 нем жили в основном летчики морской авиации. Удивляло, что все эти летчики не носили военную форму. Да и выправка у них была какая-то подозрительная. Но это же работа. За ваши деньги мы тебя хоть фельдмаршалом назовем. А пока для простых летчиков…
Листья желтые над городом кружатся…
Нет. Конечно, попадались и желающие послушать, как говорят дикторы радио и телевидения, «свои любимые мелодии». Любимыми мелодиями чаще всего оказывались последние эстрадные шлягеры, а желающими их послушать — одинокие женщины средних лет, которых обычно в ресторан этапировали подозрительного вида мужчины. Подозрительные в том смысле, что они, если даже и обещают жениться, то никогда этого не сделают. Однако были и те посетители, которые именно в ресторане хотели услышать одну заветную мелодию, которую они, как на грех, никак не могли найти в потоке кабацких боевиков. Не могли они ее и вспомнить. Названия не знали, а слова вылетели из головы. В этих случаях нам помогала наша память, стопка песенников, или классическая кабацкая палочка-выручалочка:
- Старик, ты напой, мы сыграем!
Несмотря на то что такие меломаны сбивали ритм нашей работы, к ним мы относились гораздо лучше, чем к тем, кто менял свои музыкальные пристрастия по нашей воле. Им было все равно, что мы играем, лишь бы только услышать свое имя, усиленное фирменными динамиками «Динаккорда».
Кстати, довольно скоро мы узнали, что летчики — никакие не летчики, и на самолетах никогда не летали, потому что живут всю жизнь безвыездно в Черно- горске и грузят в товарные вагоны желтый камень ракушечник. Поэтому лица у них коричневые от солнца и пыли, а пальцы на руках шершавые, набухшие и потрескавшиеся, как почки на ветках каштана весной. В заключение первого вечера летчики маршировали под «Славянку», жали всем руки, целовали официанток и, что называется, сорили деньгами. Три «Славянки» подряд. Наконец они удалились, наверное, чтобы загрузиться на борт своего пятнадцать полсотни шесть на месяц и пахать там до следующей зарплаты. А уже через месяц приземлиться на кафельном полу «Девятого вала» и просадить за один присест все до копейки.
Зал опустел. Рубашку на мне можно было выжимать.
- Ну, такого у нас еще не было! — сказала Фроловна, выходя из-под пальмы и затягиваясь беломо- риной.
В этом ресторане все женщины почему-то предпочитали курить папиросы, а сидеть под пальмой. Может быть, боевое прошлое сказывалось?
- Такого точно не было! — подтвердила Нина Ивановна — женщина-гора.
У нас тоже. Я еще ни разу в жизни не зарабатывал столько денег в один день.
Из-за стойки выскочила буфетчица Надя с двумя фугасками шампанского.
