– Милорд? – вытаращила глаза Глэдис. – Лошадь?! Да
не родилась еще на свет такая лошадь, чтобы могла сбросить милорда! Под ним
самая норовистая как шелковая ходит. К тому же он нынче путешествовал в карете…
и карета тоже не опрокинулась, так что не извольте беспокоиться, мисс!
– Да? – пробормотала Марина, принимая самый
безразличный вид, на который была способна. – Ну что ж, я очень рада, коли
так… – И вдруг новая догадка заставила ее подскочить в постели: – Боже мой!
Неужто леди Урсула заболела?!
– Леди Урсула, бедняжка, у нас отродясь здоровой не
была, – с жалостью покачала головой Глэдис. – Однако же никакие
доктора ей уже не помогут: так и будет жить, да тосковать, да маяться по сэру
Брайану.
У Марины отлегло от сердца. Тоска по сэру Брайану – это
одно, а вот если отозвались леди Урсуле вчерашние ночные приключения… Надо
непременно наведаться к ней днем. Поглядеть, как она там, а может быть,
что-нибудь и выведать. Однако кто же заболел?
– Не мистер ли Джаспер… – заикнулась она, однако Глэдис,
пряча усмешку, покачала головой:
– Не трудитесь всех перечислять, мисс. Вы б меня сразу
спросили, кто болен, я бы сразу ответила: мисс Ричардсон.
– Это еще кто такая?.. А, Джессика!
– Ну да, она. Под утро так дурно ей сделалось, что верхового
пришлось посылать за доктором Линксом, в деревню. Говорят, – Глэдис
таинственно понизила голос, – он пускал ей кровь. Вот я и хочу на него
поглядеть, когда он будет уезжать.
– Разве ты его никогда не видела? Или он какой-нибудь
красавец?
Глэдис весьма непочтительно фыркнула и махнула на Марину
рукой:
– Уж вы скажете!.. – Тут же спохватившись, она прикрыла
рот ладонью и снова нырнула в книксене: – Простите меня, мисс. Мне матушка
всегда говорила, что язык меня до добра не доведет. Простите, бога ради!
Марина конфузливо дернула плечом, увидав слезы в голубых
испуганных глазах:
– Забудь об этом. Я не сержусь. Так что там с доктором-то?
– Доктор Линкс – мужчина уже в возрасте. Он джентльмен, сын
сквайра
[21],
но беден, как церковная мышь. Только и живет
щедротами наших лордов: и старый господин его жаловал, и сэр Алистер. Правда,
мистер Джаспер над ним смеется и называет шарлатаном, однако мисс Джессика
очень даже мистера Линкса привечает: он ведь тоже заядлый цветовод и состоит в
том же обществе по разведению нарциссов, что и наша мисс. Они даже иногда ездят
вместе в Брайтон, на собрания своего общества. Хотя нет, он, кажется,
увлекается гиацинтами…
С ума сойти! Общество по разведению нарциссов! Или
гиацинтов! Собрания, на которые съезжаются любители цветов со всей округи!
Чудной народ англичане. Нет, конечно, суть здесь вовсе не в нарциссах и не в
гиацинтах, подумала Марина. Наверное, у Джессики с этим Линксом роман, а
поскольку она стыдится, что завела себе милого друга так скоро после гибели
жениха, вот и пользуется приличным предлогом…
Если по своим манерам Глэдис была девица не больно-то
отесанная, то уж в проницательности ей отказать было нельзя.
– Э, нет, мисс! – вдруг воскликнула она, испытующе
глянув на Марину. – Это вовсе не то, что вы думаете. Мистер Линкс, может,
и не прочь, да мисс Ричардсон его просто не замечает как мужчину.
– Выходит, он урод? – робко предположила Марина и,
слава те господи, на сей раз не села в лужу.
– Урод! – с жаром согласилась Глэдис. – Урод,
каких мало! – Она скорчила жуткую гримасу, вытаращила глаза, перекосила
рот, и Марина подумала, что если этот Линкс и впрямь хотя бы отдаленно схож с
Глэдис, какой она предстала сейчас, любая мало-мальски здравомыслящая женщина с
криком-воплем ринется прочь, едва его завидевши, тем паче не станет разводить с
ним нарциссы. – Не то чтобы так уж совсем, конечно, – несколько
охолонулась Глэдис. – Но непригляден и мрачен, как пасмурный день.
Разумеется, мисс Джессика на него и не глядит.
Она примолкла, поджав губы, всем своим видом показывая, что
скорее язык себе отъест, чем примется снова сплетничать о господах. Однако
Марина глядела на нее с таким живейшим интересом, что Глэдис не смогла одолеть
искушения – как ко всем легкомысленным людям, к ней было легко подступиться.
– К тому же он хоть и джентльмен, да что с того? –
промолвила она заговорщически. – А мисс Джессика дерево не по себе хочет
срубить. Сама-то она из семьи простых сквайров: ежели бы не покровительство
старого лорда, Ричардсоны жили бы хуже самого захудалого фермера. Она же всех
женихов от себя разогнала. Один только сэр Алистер был ей под стать!
– Но ведь сэр Алистер умер, – пожала плечами
Марина. – О чем же тут толковать?
– Умер-то умер… – хитро поглядела на нее Глэдис. – Да
ведь еще и молодой лорд есть!
– Ох… – не сдержалась, захохотала Марина. – Ох, не
могу! Уморила! Ну, Глэдис, твоя матушка права: ты когда-нибудь договоришься!
Хочешь сказать, Джессика заглядывается на сэра Десмонда? Глупости. Он ей как
младший брат!
– Ну, вам виднее, мисс, – потупила глаза Глэдис, всем
своим хорошеньким розовым личиком изображая послушание. – А теперь
позвольте мне уйти, а? Доктор-то вот-вот уедет!
Любопытство просто разрывало ее на части, ноги сами собой
так и несли к двери, однако же и Марина была любопытна, а Глэдис вдобавок так
ее раззадорила – спасу нет!
– Погоди-ка! – окликнула она, и Глэдис снова едва не
всплакнула – на сей раз от нетерпения. – Ну, говори быстро, в чем там
дело, с доктором? Что тебе увидеть надо?
Глэдис завела глаза.
– Да все дело в Хьюго! – выкрикнула она наконец.
Марина вздрогнула при этом имени… Даже чашка накренилась, и
чай выплеснулся на одеяло, но она тут же торопливо набросила на него салфетку,
пока Глэдис ничего не заметила и мысли ее не приняли другое направление.
Непонятно, однако, почему при упоминании о Хьюго ее так и затрясло. Слово
подействовало как блудливый взгляд или дерзкое, хоть и случайное прикосновение.
В самом звуке этого имени было что-то непристойное… откровенно непристойное!
Да, это имя волновало ее. Разговор о Хьюго волновал ее! Но Глэдис ничего не
должна заподозрить.
– Хьюго? – повторила она, со старательным безразличием
поднимая брови. – Конюх? Если не ошибаюсь, он дружок Агнесс?
Краска мгновенно залила лицо Глэдис, глаза ее вспыхнули
ненавистью.
– Агнесс? – выдохнула она. – Быть того не может.
Неужто он и с ней…
