– Между прочим, у Алистера были точь-в-точь такие
глаза, – как бы о чем-то нестоящем, вскользь обмолвилась Джессика, но от
Марины не укрылось, что ее рука, затянутая в багряную замшевую перчатку (в тон
прелестной амазонке!), нервно вцепилась в гриву лошади.
В очередной раз за этот день Марина готова была стукнуть
себя по лбу. Господи ты мой боженька! Ну надо же было ей уродиться такой
забудькой?
Заспала, начисто заспала, поглощенная вчерашними событиями,
разговор с Джессикой о ребенке Флоры! А та ведь только об этом и думает!
– Ну, у Джаспера тоже голубые глаза, так что вполне может
быть… – осторожно сказала она, мысленно крикнув «кыш!» совершенно никчемушному,
просто-таки бредовому предположению о том, что если бы она все-таки
забеременела от Десмонда, то у их дитяти тоже были бы голубые глаза.
– Может быть, да, может быть, – рассеянно отозвалась
Джессика. – Но вы забыли: Джаспер не способен иметь детей! Скорее всего
это истинно дочь Флоры и какого-то голубоглазого простолюдина. – Она
прикусила губу, как бы не решаясь что-то сказать, а потом виновато улыбнулась:
– Вы, Марион, конечно же, сочтете меня ужасной дурой, но я… я устроила Флоре и
этой девочке маленькую проверку, которой никто, уверяю вас, не заподозрил.
Марина смотрела непонимающе, и Джессика пояснила:
– Я не зря взяла с собой яблоко. Понимаете, я подумала, что
люди благородного происхождения, даже выросшие в неподобающем месте, в нищете,
у других родителей, так или иначе выдают себя. Возьмите хотя бы нашего конюха
Хьюго… Впрочем, речь совсем не о нем. Если бы Элен являлась дочерью Алистера и
Гвендолин (а ведь та была отнюдь не простолюдинка, у нее очень благородные
предки!), она неосознанно потянулась бы к золоту, в этом у меня нет сомнений! А
она выбрала яблоко, значит… значит, мне не о чем беспокоиться.
Марина глянула на нее дикими глазами. О нет, вовсе не эта
бредовая (уж воистину!) проверка происхождения Элен изумила ее. Марина даже не
восприняла этого всерьез. Но предшествующие слова Джессики поразили ее до
глубины души.
– Хьюго? – невпопад воскликнула она. – Вы
полагаете, что Хьюго…
– Во всяком случае, он уверяет всех направо и налево, что
происхождения он самого благородного, однако родители отреклись от него по
каким-то там таинственным причинам и отдали на воспитание некоему Маскарену,
который только при смерти открыл Хьюго тайну его происхождения.
– И ему известно, кто его родители? – затаила дыхание
Марина.
– Он уверяет, что да.
– И вы в это верите?!
– Всякое бывает в жизни, – загадочно улыбнулась
Джессика. – Ну до того всякое, Марион, что вы бы просто изумились,
расскажи я вам… Впрочем, уже и сейчас пребывание в Маккол-кастл вас многому,
наверное, научило.
– Да! И я вам скажу, что для одного замка здесь что-то
многовато подкидышей! – вызывающе выпалила Марина. – Вот ведь и про
Агнесс говорят…
– Ну, это я тоже слышала, – усмехнулась
Джессика. – Забавно, что она начала распространять такие слухи о себе лишь
после того, как здесь появился Хьюго и начал уверять, что он вовсе не Маскарен,
а бог знает кто. Агнесс тогда скучала без своего милорда и решила прельстить
другого красавца, добавив к своим несомненным прелестям флёр благородной
таинственности.
– И ей это удалось, – поджав губы, процедила Марина.
– Что удалось? – вскинула брови Джессика. –
Добавить?
– Нет, прельстить! Я сама видела, как Агнесс…
– О господи, хватит об Агнесс! – взмолилась
Джессика. – Слышать о ней больше не могу, давайте лучше поговорим о вас!
– Обо мне? – растерялась Марина. – С чего это
вдруг?!
– Не вдруг, а в продолжение нашей вчерашней беседы. Bсе-таки
откройте, Марион, мне свое сердечко! Скажите, кого вы ревнуете к Агнесс:
ледяную глыбу Десмонда или… или обворожительного Хьюго?
«Обоих», – чуть не выпалила вгорячах Марина, однако в
следующее мгновение до нее дошел смысл вопроса, и она почувствовала, как
заполыхало ее лицо.
– У меня и в мыслях не было… – неловко забормотала она,
теребя поводья так, что доселе смирная лошадка начала нервно прядать ушами.
– Было, было! – со знанием дела кивнула
Джессика. – Я не знаю ни одной женщины, у которой при виде распутных глаз
Хьюго не возникало бы распутных мыслей.
– И у вас, что ли? – не удержалась, чтобы не задраться,
Марина, но Джессика не обиделась, а широко улыбнулась в ответ.
– Чего греха таить? Возникало! Ведь я живая женщина! Однако
я, знаете ли, воспитана была в строгости, к тому же мне никогда не забыть
Алистера. А вот вы, Марион, не обязаны никому хранить некую эфемерную верность
и можете позволить себе подумать о Хьюго. Помните, вы спрашивали, не было ли
бастарда у старого лорда. Вообразите только: вдруг Хьюго – этот самый бастард?
Тогда понятно, почему он так прижился в Маккол-кастл, пусть даже пока только в
его конюшнях! А вдруг в один прекрасный день он сможет подтвердить свое
происхождение и будет признан Макколами? Он на год или даже два старше
Десмонда, и еще неизвестно, кто тогда будет объявлен нынешним лордом Макколом!
А поскольку он не состоит в родстве с леди Еленой и вам не родственник, то это
была бы для вас совсем недурная партия, Марион!
Марина едва не упала с седла. Хьюго – сын Джорджа?
Предположение более чем смелое, но, учитывая нравы, царящие в Маккол-кастл,
отнюдь не безосновательное. Джаспер писал о какой-то Клер Крэнстон, родившей
ребенка от сэра Джорджа и отдавшей его на воспитание… куда? А вдруг этот
ребенок, ничем не напоминающий своих родителей, как писал о нем Джаспер, и в
самом деле Хьюго Маскарен?!
Она с ужасом взглянула на Джессику – и вдруг заметила, что
та едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
– Да вы надо мной смеетесь! – с досадой и облегчением
воскликнула Марина. – А я-то все слушаю, слушаю! Ну какой он лорд Маккол?
Канителит служанок почем зря, ту же Агнесс…
– Ну, это скорее доказывает его родство с Десмондом, –
сухо перебила Джессика и вдруг с досадой воскликнула: – Ну вот, накликали! Вот
уж воистину: как черта вспомянешь, а он уж тут!
Марина обернулась в ту сторону, куда показывала Джессика, и
увидела Агнесс.
* * *
