Флора постепенно приходила в себя, но у нее не было сил
противиться, когда Марина сорвала с нее чистенький батистовый передничек и
разорвала его на полосы. Из пояса с завязками получился отличный жгут, рану
прикрыл чистый носовой платок, который оказался в кармане Джаспера, ну а сверху
Марина навертела остатки фартука. Подождала мгновение – кровь не проступала.
Улыбнулась Алану – он тем временем совершенно успокоился, – Флоре, которая
пришла в себя и, молитвенно сложив руки, наблюдала за Мариной… а потом и
Джасперу, в эту минуту открывшему глаза.
…Сначала взор его был затуманен, но вот мысль сверкнула в
нем – и в то же мгновение, прежде чем Марина успела слово молвить, Джаспер
резко приподнялся и кинулся на нее, так угрожающе выставив правую руку, что
Марина даже отпрянула.
Впрочем, прыти его хватило ненадолго: он тут же неловко
завалился на бок, испустив короткий, болезненный стон.
Марина с Флорой помогли ему лечь на спину, и Джаспер
бессильно прикрыл глаза.
Марина огляделась. Алан, чудо-ребенок, сплетал соломинки в
некое подобие веночка, предоставив взрослым разбираться в своих запутанных
обстоятельствах. Солома в телеге, еще недавно стоявшая душистым ворохом, теперь
была так плотно убита, словно по ней прогнали стадо.
– У него жар, – сказала Марина, кивнув на Джаспера и
отодвинувшись на всякий случай подальше.
– Малярия, – со слезами в голосе пояснила Флора,
прикладывая свои прохладные ладони ко лбу раненого. – Он едва смог
приехать и предупредить меня о том, что… – она замялась, – о гибели леди
Урсулы. И тотчас ему стало плохо, так плохо, что у нас с матушкой едва достало
сил положить его в телегу. Я так боялась… и за него, и за Алана, так боялась…
Она громко всхлипнула.
– А теперь-то чего плакать? – рассудительно сказала
Марина. – Рана неопасная, в два счета заживет. А что до малярии – вот я
вас научу. Еще когда живы были мои отец с матерью, у них в гостях бывал один
человек – отставной капитан, воевавший в каких-то гнилых местах, где он
подхватил болотную лихорадку. Он всегда был желтый, измученный, но вот как-то
раз приехал совершенно здоровый и рассказал, как вылечился. Надо взять куриное
яйцо, вылить из него белок с желтком через маленькую дырочку, а от скорлупы
осторожненько отделить внутреннюю беленькую пленочку. А потом, накануне
приступа малярии, надеть ее на палец больному. И вот пленочка – по-русски она
называется отонок, о-то-нок – начнет ссыхаться и постепенно так зажмет палец,
что в нем начнутся дикие боли. Но это нужно перетерпеть, потому что боль сия –
целебная. Она всю лихорадку к себе оттянет, и малярии не за один, так за два
раза такого лечения не останется и в помине.
Она рассказывала об этом так спокойно, словно не было ничего
обыкновеннее на свете, как сидеть двум женщинам на соломе, в телеге, посреди
лесной заброшенной дороги, в компании ребенка, жизнь которого висит на волоске,
и трех мужчин: раненого, связанного по рукам и ногам и еще одного, лежащего
бесчувственной колодою, – сидеть и обсуждать рецепты русских знахарей.
– Да, да, – вдруг слабо проговорил Джаспер, не размыкая
век, – что-то в этом роде мне, помнится, говорила и леди Елена, но я так и
не удосужился попробовать.
– О, моя тетушка знала толк в таких вещах! – важно
кивнула Марина, радуясь, что Джаспер не видит ее лживого лица. – Она тоже
была знакома с тем больным капитаном, а потому…
– А вы? – перебил Джаспер. – Вы с ним были
знакомы?
– Конечно, правда, я тогда была еще совсем ребенком, лет
десяти, не больше.
– Поразительно! – Джаспер резко открыл глаза. –
Вам было лет десять, да потом еще прошло более четверти века, как Елена прожила
в Англии, да три года минуло с ее смерти… Поразительно! Вы выглядите на
двадцать, хотя вам сейчас небось уже под сорок. Может быть, вы были знакомы с неким
Калиостро, открывшим секрет вечной молодости?
Марина растерянно хлопнула глазами. Надо выпутываться!
– Вы не поняли, – криво улыбнулась она. – Леди
Елена была знакома с этим капитаном задолго до моего рождения. Я ведь ее и не
видела никогда!
– Вот теперь правда, – одобрительная улыбка чуть
тронула бледные губы Джаспера. – Вы ее не видели и не знали, потому что…
потому что она не была вашей теткою. Елена сама говорила мне, что у нее в
России осталось всей родни брат да племянник, Олег Чердынтсефф. Ни о какой
госпоже Бахметефф она никогда не вспоминала. Разве что вы родились уже после
смерти леди Елены… но, повторяю, вы выглядите лет на двадцать, а уж никак не на
три годика!
Джаспер попытался было с комическим изумлением развести
руками, но застонал от боли в плече. Флора испуганно склонилась над ним, но он
слабо отвел ее здоровой рукой, с ненавистью взглянув на Марину.
– О… – тихо сказала она, и на какое-то время это было все,
что она могла сказать. – Значит, вы знали с самого начала, что мы с
Десмондом лжем?
– Я знал с самого начала, что лжете вы, ну а Десмонд,
очевидно, был заморочен вами еще в России.
– Ну конечно! – вскипела Марина. – Я наврала с три
короба, а Десмонд рядышком постоял, так? Ох уж этот бедненький Десмонд, который
позволяет женщинам вертеть собой, как им вздумается! Просто агнец божий,
невинное дитя!
– Да уж, женщины у Десмонда одна другой лучше, –
усмехнулся Джаспер. – Впрочем, это проклятие Макколов! Их женщины вечно
норовят учинить что-нибудь немыслимое: как любовницы, так и… жены.
Пауза перед этим словом была слишком многозначительной,
чтобы Марина не обратила на нее внимание, и взгляд ее надолго скрестился со
взглядом Джаспера. В ее глазах было смятение, в его – непреклонность и
презрение, и Марина, не выдержав, отвела глаза.
– Кто вам сказал? – шепнула она, прикладывая ладони к
вспыхнувшим щекам. – Неужели Десмонд?
– Нет, он стойко хранил тайну. Однако только дурак не
догадался бы, кого разыскивал капитан Вильямс и что он имел в виду. Урсула
рассказала мне о его визите, и я мгновенно обо всем догадался. Похоже,
догадался не только я, потому что кто-то прикончил беднягу, насколько я слышал.
Интересно бы знать, кого вы так разозлили своим тайным бракосочетанием, а, мисс
Марион? Вам ничего не приходит на ум?
– А чему тут приходить? – устало пробормотала
Марина. – Ответ один. Десмонд!
– Десмонд?! – как эхо отозвались три изумленных голоса.
Три?.. Марина не ошиблась. Два принадлежали Джасперу и
Флоре, а третий исходил откуда-то снизу.
