Писательница и сама обожала готовить, но позволяла экономке, относившейся к хозяйке с благоговейным почтением, время от времени баловать себя различными вкусностями. Только вот откуда Антонина Ивановна узнала, что она сегодня прилетит? Ведь и малейшего понятия об этом не должна была иметь! Или домработница как-то связана с Марком?
Объяснение оказалось гораздо проще и прозаичнее: там же, на столе, обнаружилась и записка от Аллочки — ей сказали о ее прилете в издательстве. Помятуя о привычках хозяйки, секретарша заблаговременно ушла домой — Татьяна терпеть не могла, чтобы во время возвращения из отпуска или деловой поездки ее встречала дома подлинная делегация.
А вот Игоря не было. Ну его и не могло быть — наверняка неверный муж развлекается со своей «зайкой».
Журавская обернулась — и только сейчас заметила на холодильнике надпись. Кто-то при помощи помады — украденной у нее! — сделал на его белой дверце два слова: «Открой меня! »
Почерк был до боли знаком — буквы начертал Марк Шатыйло. Точнее, психопат, вообразивший себя героем последнего романа писательницы. Но самое ужасное заключалось в том, что у книжного Марка Шатыйло должен был быть именно такой почерк. Именно таким Татьяна его себе и представляла!
Она постаралась припомнить, описывала ли почерк маньяка. Кажется, да. Или все же нет? И решила, что надо бы проверить, имеется ли в романе соответствующий пассаж. Однако в данный момент это было не так важно.
Чувствуя, что у нее засосало под ложечкой, Татьяна открыла дверцу холодильника, которая тихо скрипнула. И увидела на одной из полок черную пластиковую коробку с прилепленной к ней запиской, начертанной опять же при помощи помады: «Съешь меня! »
Дрожащими руками извлекла из холодильника коробку и поставила ее на стол. Не отрываясь, смотрела на нее — а потом решилась. И сняла крышку.
Да, она знала, что ее ожидает. Потому что это было в манере Марка — ее Марка. И, судя по всему, этого Марка тоже.
На дне коробочки лежала бордовая печень. А около нее — человеческий глаз и отрезанный палец с изящным маникюром. Точной такой же маникюр был у секретарши австрийского профессора, у фрау Цепик.
Татьяна вздрогнула, быстро закрыла коробку, потом обернулась, желая достать из сумочки телефон и позвонить в полицию. Но еще до того, как взяла в руки мобильный, тот ожил, залившись светом и издавая переливы. Заметив, что номер не определился, приняла звонок. И услышала знакомый голос:
— Татьяна Валерьевна, на вас ведь лица нет! Неужели мой подарок так напугал?
Собравшись с мыслями, писательница сухо произнесла:
— Вы склонны к циничным шуткам.
— Но именно вы таким меня выдумали! — нагло заявил маньяк, явно над ней издеваясь. — Если бы написали, что я белый и пушистый, точно был бы белым и пушистым. В том, что я убиваю, виноваты исключительно вы, моя литературная мамочка!
Татьяна молчала, а маньяк продолжал:
— Хотите узнать, откуда мне известно, что на вас лица нет? Откуда я узнал, что вы только что извлекли мой подарок и успели полюбоваться на него?
— Совпадение, — пожала плечами Журавская. — Точнее, логическое мышление.
Она и думать не хотела о том, что псих-имитатор напичкал ее квартиру миниатюрными камерами и наблюдает за каждым ее движением.
— Совпадение и есть логическое мышление, — огрызнулся явно задетый ее словами убийца. — Просто хотел вам продемонстрировать, что высоко сижу, далеко гляжу. Поэтому никаких лишних телодвижений, никакой полиции, никаких частных сыскных агентств! Но, судя по вашему тону, мой подарок вам не понравился?
— Что вам нужно? — вопросом на вопрос ответила Татьяна. Хотя и так понимала, что именно: помучить ее, поиздеваться над ней, сбить ее с толку и унизить.
— Напомнить вам, что вот-вот начнется отсчет времени! — заявил Марк. — Ну и сообщить, что я, так и быть, освобожу шофера издательства. Разве вы не ликуете, слыша эту новость?
Взгляд Татьяны упал на черную коробочку. При мысли о ее содержимом передернулась и буркнула:
— Прыгаю от радости с улыбкой во все лицо!
— Ну а хамить вовсе не обязательно, Татьяна Валерьевна, — театрально вздохнул маньяк. — Я вам ничего плохого не сделал — во всяком случае, пока. Я же вижу, что вы стоите, нахмурив брови и сосредоточенно думая над тем, где я установил камеру…
Закусив губу, Татьяна подумала, что в проницательности психопату не откажешь. А тот явно усмехнулся и заговорил снова:
— Ну что же, хочется, чтобы все прошло честно! Поэтому не буду отнимать у вас время. Не забудьте — в кабинете вас ждет сюрприз. Кстати, шофера я действительно освободил. А вот жертву, ту самую, которую вы можете спасти или, наоборот, отправить на тот свет, только что взял под свой контроль. Хотите услышать, как она стенает?
Несмотря на то что писательница ничего не ответила, в трубке раздались мычащие, испуганные звуки. Их издавала испуганная молодая девица с кляпом во рту, оказавшаяся в руках маньяка, готового убить ее, если Татьяна Журавская даст неправильный ответ.
— Хватит! — послышался властный оклик мучителя, и стенания прекратились. — Ну что, довольны? Жертва дрожит и плачет. И вы можете сократить время ее страданий, если дадите ответ. Желательно — правильный. Впрочем, если дадите неправильный, страдания жертвы тоже прекратятся. Но только после того, как я всласть наиздеваюсь над ней, подвергнув самым изощренным пыткам. Рассказать каким?
Марк явно куражился. Куражился, зная, что ситуация находится полностью под его контролем.
— Ну что же, пора вам приступать к изучению моей шарады, Татьяна Валерьевна, — произнес он. — Прошу вас не обращать внимания на орфографические и пунктуационные ошибки, а также на стилистические погрешности и шероховатости. Вот будут мне платить, как вам, тогда и начну писать жи-ши через «и»!
Татьяна сжала телефон, чувствуя, что в ней закипает гнев. Будь маньяк в пределах досягаемости, она бы, рискуя собственной жизнью, бросилась бы на него, желая только одного: задушить прямо на месте!
— Итак, игра начинается. Делайте ставки, дамы и господа! Делайте ставки! — хрюкнул псевдо-Шатыйло. — А от вас, Татьяна Валерьевна, требуется только одно — имя убийцы. Лишь от вас зависит, в каком месте будет поставлена запятая в сакраментальной фразе «Казнить нельзя помиловать». И вы, королева российского детектива, не должны разочаровать меня и мою мамочку. Иначе…
Не договорив, маньяк отключился, а писательница все стояла, прижимая к уху трубку и слушая короткие гудки. И что ей делать в подобной ситуации? Если бы она работала над этой сценой, создавая очередной роман, то знала бы, что почувствовала героиня, что подумала и что должна сделать.
Но ведь это был не роман, это была реальность!
Кому она могла позвонить, с кем связаться? Не исключено, что убийца контролирует ее мобильный, а также домашний телефоны. Значит, надо воспользоваться любым другим.
