Глава 25
«Морозильник» разобрали месяц назад, и Виктор Уэстлейк вернулся к своей рутине, в кабинет на четвертом этаже Гувер-билдинг в Вашингтоне. Хотя технически убийство судьи Фосетта и Наоми Клэри было раскрыто, оставалось много сомнений и вопросов. Наибольшую тревогу вызывала, разумеется, законность признаний Куинна Рукера. Если судья исключит их из дела, то власти практически лишаются доказательств. Убийство раскрыли, но дело закрыто не было — во всяком случае, по мнению Уэстлейка. Он по-прежнему посвящал ему два часа в день. Ему ежедневно предоставляли рапорт о Максе Болдуине: его перемещениях, встречах, телефонных переговорах, активности в Интернете и так далее. Пока Макс не совершил ничего, что могло бы его удивить. Путешествие на Ямайку и дальше Уэстлейку не понравилось, но он был бессилен ему помешать. За Максом неотрывно следили. Ежедневными были и рапорты о семье Рукера. ФБР получило судебное разрешение на подслушивание телефонных разговоров Ди Рея Рукера, Сэмми (Верзилы) Рукера, их сестры Люсинды и четверых родственников, занимавшихся наркоторговлей в Вашингтоне и окрестностях.
В среду, 15 июня, Уэстлейка, находившегося на совещании, позвали к телефону. Вызов был срочный, и он спешно собрал в конференц-зале специалистов по звукозаписи. Один из них доложил:
— Вчера в одиннадцать девятнадцать вечера на сотовый Ди Рея поступил звонок. Не знаю, откуда звонили. Разговор записан. Первый голос принадлежит Ди Рею, второй Салли. Салли пока не идентифицирован.
— Включаю, — сказал второй специалист.
ДИ РЕЙ. Слушаю.
САЛЛИ. Ди Рей, это Салли.
ДИ РЕЙ. Что у тебя?
САЛЛИ. Доносчик! Это Баннистер.
ДИ РЕЙ. Что, серьезно?
САЛЛИ. Серьезно, Ди Рей.
ДИ РЕЙ. О’кей, не говори как, скажи где.
САЛЛИ. Он теперь лодырничает на пляже во Флориде. Живет под именем Макса Болдуина в маленьком кондоминиуме в Нептун-Бич, это к востоку от Джексонвилла. Похоже, парень при деньгах и расслабляется. Ну, ты знаешь, красивая жизнь.
ДИ РЕЙ. Какой он с виду?
САЛЛИ. Совсем другой. Пластическая хирургия. Но рост тот же. Сбросил несколько фунтов. А походка прежняя. Еще мы раздобыли отпечатки пальцев.
ДИ РЕЙ. Отпечатки?
САЛЛИ. У нас хорошая фирма. Его выследили на пляже и подсмотрели, как он бросает в мусорную корзину бутылку. Достали ее и сняли отпечатки.
ДИ РЕЙ. Здорово!
САЛЛИ. А я что говорю! Что дальше?
ДИ РЕЙ. Пока ничего. Дайте обмозговать. Он никуда не собирается?
САЛЛИ. Нет, живет и в ус не дует.
ДИ РЕЙ. Шикарно.
Уэстлейк медленно опустился в кресло — бледный, с отвисшей челюстью. От потрясения он не сразу обрел дар речи.
— Туилла сюда!
Дожидаясь своего главного помощника, Уэстлейк потер глаза, раздумывая, как быть дальше. Вместе с прискакавшим Туиллом он повторно прослушал запись и испугался еще сильнее.
— Да как они… — начал было Туилл. Уэстлейк постепенно приходил в себя.
— Звони Бреттену в службу маршалов.
— Бреттену вчера сделали операцию. Его замещает Ньюкомб.
— Давай Ньюкомба. Нельзя терять времени!
Я записался в гимнастический клуб и хожу туда каждый день в полдень, на час. Мой тренажер — бегущая дорожка, после которой я делаю упражнения с нетяжелыми гантелями. Раз я намерен проводить много времени на пляже, то нужен соответствующий вид.
После сауны и долгого стояния под душем я одеваюсь. В глубине моего шкафчика начинает вибрировать сотовый телефон. Звонит дражайшая Дайана — немного не вовремя.
— Хэлло, — говорю я тихо, хотя в раздевалке почти никого.
— Нам надо встретиться, — торопливо произносит она. Первый за все время признак, что что-то пошло не так.
— А в чем дело?
— Не сейчас. На стояке рядом с твоей машиной стоит красно-коричневый джип «Чероки», в нем два агента ФБР. Сядешь к ним.
— Как ты узнала, где я нахожусь, Дайана?
— Обсудим это потом.
Я опускаюсь в шезлонг.
— А мне приспичило сейчас. Что случилось?
— Макс, ты от меня в десяти минутах езды. Делай, как сказано, садись в джип. Как только мы увидимся, я расскажу тебе все, что знаю. Это не для телефона.
— Ладно.
Я заканчиваю одеваться, старясь по-прежнему вести себя спокойно. По пути к выходу я улыбаюсь инструкторше по йоге, как делаю это уже неделю. Рядом с моей машиной действительно стоит джип. Теперь мне ясно: произошло что-то ужасное. Я глотаю густую слюну и выхожу под слепящее полуденное солнце. Водитель выскакивает и молча распахивает заднюю дверцу. Семь минут меня везут в полном молчании. Цель поездки — затейливый коттедж-дуплекс с плакатиком «Сдается» на газоне. До океана отсюда всего квартал. Едва стихает мотор, оба агента выпрыгивают наружу и осматриваются с таким видом, словно боятся, что мы на мушке у снайперов. У меня сводит судорогой живот — того и гляди лопнет.
Мы входим внутрь, избежав расстрела.
— Миленькое местечко! — говорю я встречающей нас Дайане.
— Здесь безопасно, — отвечает она.
— Вот оно что! А зачем прятаться в безопасном местечке в разгар такого безмятежного дня?
Из кухни выходит седой мужчина и протягивает мне руку:
— Макс, я — Дэн Рейнор, федеральный маршал, ответственный за этот район. — Мы трясем друг другу руки, как старые друзья, он как ни в чем не бывало улыбается, словно нас ждет долгий ленч.
— Очень рад, — бормочу я. — Так в чем дело-то?
Вся эта четверка — Рейнор, Дайана, два безымянных агента ФБР — не очень уверена, как действовать. Чья здесь территория? Кому остаться, кому убыть? Я уже уяснил, что разные службы испытывают затруднения при дележе полномочий.
Слово берет Рейнор:
— Боюсь, Макс, в системе возникла брешь. Попросту говоря, твое прикрытие не сработало. Мы не понимаем, как это произошло.
Я сажусь и вытираю мокрый лоб.
— Кому что известно?
— Мы мало знаем, — отвечает Рейнор. — Сюда летят люди из Вашингтона. Посадка примерно через час. Вчера ФБР подслушало тревожный разговор двух членов семейки Рукеров.
— Они знают, где я?
— Да. Разнюхали, где ты живешь.
— Нам очень жаль, Макс, — пищит Дайана.
Я бросаю на нее свирепый взгляд: удушил бы эту дуру!
— Что толку от сожалений? Почему бы тебе не заткнуться?
— Мне очень жаль…
— Никак не уймешься? Больше этого не повторяй. Это бессмыслица, пользы — ноль.
