— Ты тоже раздевалась, когда позировала мне, Мими!
— Ты меня не любишь! — со слезами в голосе крикнула она.
— Черт, а суп? Да что с ними со всеми такое? Любовь, любовь! Куда ты помчалась, идиотка?
— Сам ты кретин! В морг.
Ломье натянул на голову берет, надел пальто с ратиновым воротником и кинулся следом за Мими по улице Жирардон.
— В морг, в морг… Миленькое дельце! — бурчал он, пытаясь догнать подругу.
Погода испортилась. Ветер усилился, пошел снег, и видимость ухудшилась. Виктор задержался в книжной лавке «Эльзевир» — нужно было закончить инвентаризацию — и теперь медленно брел по улице, опустив голову и мысленно обзывая себя дураком. Надо было сочинить для Кэндзи какую-нибудь правдоподобную историю и остаться в уютной квартире! Ему все труднее выполнять обязанности компаньона, и это при том, что, к вящей радости Жозефа, он в последнее время все чаще спихивает свою работу на него.
Виктор едва не столкнулся с выходившей из ворот парой.
— Мсье Легри, умоляю, помогите! — со слезами в голосе воскликнула женщина, схватив его за рукав.
— Лулу мертва, ее убили. Мы только что из морга. Ужасное зрелище, — подхватил мужчина. — Мими в ужасном состоянии, а я… Будьте великодушны, Легри, угостите нас выпивкой, я чертовски замерз.
В желтом свете газовых фонарей лицо Мориса Ломье выглядело непривычно серьезным. Виктор встревожился и повел их в винную лавку на улице Дуэ.
Они устроились за столом у печки и заказали красного вина. Виктор быстро вспомнил спутницу Ломье, знаменитую Мими: ее пышное тело красовалось почти на всех его полотнах. Она комкала в руках мокрый от слез платок и то и дело подносила его к глазам. Кое-как справившись с рыданиями, Мими проговорила:
— У меня есть бабушкина серебряная брошка, я заложу ее и заплачу вам, сколько скажете.
— Ты ставишь мсье Легри в неловкое положение, — шепнул Ломье.
— Плевать, раз это единственный способ убедить его! Так вы согласны, мсье Легри?
Виктор молчал, разглядывая содержимое стакана.
— Нам вот что непонятно, — продолжил Ломье. — Лулу сидела без гроша, а нам сказали, что на ней было роскошное платье. А еще она почему-то покрасилась в брюнетку.
Виктор поднял голову и понял, что проиграл. Невозможно упираться, когда у женщины покраснели от слез глаза, губы распухли, а на лице полное отчаяние. Будь с ним Таша, она бы наверняка его приревновала.
— А какого цвета они были прежде? — поинтересовался он.
— Лулу была рыжевато-золотистой блондинкой, чистый Боттичелли! Рядом с телом валялась бархатная маска. В этой мизансцене есть аромат тайны, способный вас привлечь, Легри.
— Считаете меня садистом? В убийстве женщины нет ничего привлекательного, — кислым тоном произнес Виктор.
— Золотые слова, мсье Легри! — воскликнула Мими. — Произошла трагедия, а этому бесчувственному болвану, — она показала на Ломье, — хоть бы хны!
— Ты не права, козочка моя, меня чуть не стошнило.
— Но уж точно не из-за трупов, все дело в запахе фенола. А я, как увидела, что моя бедная Лулу лежит голая с лиловой шеей… Боже милосердный! — Мими спрятала залитое слезами лицо в шаль.
Виктор протянул руку, чтобы похлопать ее по плечу, она ухватилась за нее и рассыпалась в благодарностях.
— Благодарю вас, мсье, вы способны сочувствовать чужому горю!
— У меня тоже есть сердце! — проворчал Ломье и поцеловал Мими в лоб. Она прижалась к его плечу.
— Вы заявляли об исчезновении подруги в полицию? — спросил Виктор.
— Да вы с ума сошли, Легри! — воскликнул Ломье. — Мы и в морге не признались, что знаем ее. Полиция! С ними свяжешься — жди беды. Я чист перед законом, но Мими… Прежде чем мы сошлись, она торговала своими прелестями и состоит на учете в префектуре. Так да или нет?
— Да, мадемуазель, я берусь за расследование, — кивнул Виктор, высвобождая из пальцев Мими свою руку. — Мне нужен адрес вашей подруги. И адрес места, где она… работала.
Он деликатно кашлянул и полез в карман за карандашом.
— О, она была честной девушкой, работала на мануфактуре по пошиву готового платья, на улице Абукир, 68. А жила на улице Шофурнье, 8 — в двух минутах ходьбы от Компании по прокату легких экипажей, в меблированной комнате.
— Где ее нашли?
— Перед ротондой Ла Виллетт. Вот, здесь написано.
Мими протянула Виктору номер «Энтрансижан» за 10 февраля. Он пробежал обведенный красным текст.
— Я могу взять эту газету с собой?
— Да, конечно. Вы сделаете все, что нужно?
— Постараюсь.
— Во сколько это нам встанет?
— Сохраните брошь вашей бабушки, мадемуазель Мирей. Ломье мой давний приятель, мы познакомились в 1889-м, на выставке в кафе «Вольпини». Чего не сделаешь для друга, так ведь, Морис? — ответил Виктор и заплатил по счету.
— Вы настоящий джентльмен! — восхитилась Мими, сверкнув глазами.
Ломье встал и подал ей руку.
— Очень благородно с вашей стороны, Легри. Если я чем-то могу отблагодарить вас…
— Можете. Таша не должна ничего знать об этом деле, так что держите рот на замке.
— Буду нем как рыба, дорогой Виктор.
Они дошли до улицы Дуэ, где какой-то бедолага сгребал лопатой снег с тротуара.
— Буду держать вас в курсе, — пообещал Виктор и коснулся пальцами шляпы. — До свидания, мадемуазель Мирей.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Четверг 15 февраля
Впервые в жизни Альфред Гамаш был так встревожен. Не помогала даже мысль о пышногрудой Полине, расстегивающей корсаж прямо у него перед носом. Знай он, какие неприятности повлечет за собой это свидание, легко бы без него обошелся. И все из-за Никодима,
[299]
не способного проявить ни малейшей инициативы!
Альфред прищурившись смотрел, как двуногие муравьи разгружают кирпичи из брюха баржи, перегородившей водоем Ла Виллетт. Его внимание привлек направлявшейся к нему мужчина: молодой, с правильными чертами лица и тонкими черными усиками, в твидовом костюме и сдвинутой на затылок мягкой шляпе.
«Новые неприятности на горизонте», — подумал он, когда незнакомец спросил:
— Скажите, вы не знаете, кто нашел задушенную женщину?
— Ну вот, сначала инспектор в опереточном доломане. Потом смуглолицый хромой. Теперь вы. Все его ищут. Жаль, что он смылся!
Виктор вздрогнул: слово «доломан» вызвало в памяти образ его вечного конкурента — инспектора Лекашера. «Значит, он уже вышел на охоту!»
