Книга Три изысканных детектива, страница 182. Автор книги Клод Изнер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Три изысканных детектива»

Cтраница 182

— Согласен. Итак, к чему вы пришли, патрон?

— Убийства Гаэтана и барона очень похожи. Обоим проломили череп. Похожи и мизансцены: разлитая кровь, желание разрушить все, что было дорого убитым. «Подписаны» преступления женскими именами: Луизаи Анжелика.

— Ни черта не понимаю!.. Лакей Гаэтана не видел надписи, но, возможно, там тоже было слово Луиза?

— В призраков мы не верим, так что этот след — фальшивка, он никуда не ведет: Луиза Фонтан мертва. Убийства и погромы совершил тот, кто знал, как попасть в тайные комнаты… Тот, кто был близко знаком с жертвами. Эта гипотеза возвращает нас к Софи Клерсанж.

— Не увлекайтесь, патрон, имена могли написать специально, чтобы увести следствие в сторону. Вспомните, что мне рассказал Мартен Лорсон: в вечер убийства Лулу у ротонды Ла Виллетт было два человека. Один из них хромал. Либо это и есть преступник, либо Софи Клерсанж и хромой — сообщники.

— Придется все начать сначала: допросить с пристрастием торговца черствым хлебом и вдову Герен, схватить хромого…

Фиакр остановился у дорогого каретного магазина, примыкавшего к манежу барышника. Лошадиное ржание мешало Виктору думать: сейчас ему хотелось оказаться на необитаемом острове.

— Стоило бы поставить памятник тишине, — недовольно буркнул он.

Оскорбленный в лучших чувствах Жозеф немедленно надулся.

— Итак, подведем итоги, — продолжил Виктор. — Лагурне и Гаэтан возглавляли оккультное общество. Когда кукол Гаэтана уничтожили, в полицию он заявлять не стал. Значит, подозревал кого-то конкретного. Остался третий руководитель общества, и Гувье назвал мне его имя: Абсалон Томассен, акробат, звезда цирка Франкони. Его жизнь в опасности? Или он и есть преступник?

Жозеф продолжал дуться, и Виктор примирительно похлопал его по плечу.

— Мы учиним допрос всем и каждому и раскроем тайну! — пообещал он.

— И действовать нужно быстро, пока никого больше не убили!

— Легко сказать! В сутках всего двадцать четыре часа! Таша рассчитывает на мое присутствие, Айрис — на ваше. Так что на сегодня с делами покончено. Призн а юсь вам, иногда мне хочется, чтобы время текло быстрее!

— Ну уж нет, иначе я стану дедушкой, не успев понянчиться с детьми!.. О, черт… Дама, что посетила Гаэтана… Получается, что она пришла к нему вечером 9-го числа, в день смерти Луизы Фонтан!


Софи Клерсанж все утро наводила порядок в своей комнате — нехитрая домашняя работа отвлекала ее от поселившейся в душе тревоги. Она словно вернулась в прошлое, перестав быть богатой плантаторшей, повелевающей толпой слуг в богатом калифорнийском имении, засаженном апельсиновыми рощами. Комната, оформленная в желтых тонах, выглядела довольно уныло и навевала печальные мысли. Софи не была поклонницей декора в стиле Генриха II, однако узкое пространство между кроватью, над которой висели старинные гобелены, и буфетом, «разжалованным» в комод, символизировало оазис покоя, откуда изгнано всякое зло. Что до посредственной гуаши с изображением старушки перед очагом, дующей на угасающие угли, то она навевала ощущение покоя и мысли о доме, в котором жизнь течет по раз и навсегда заведенному порядку. Где-то далеко, на заднем плане, маячил прозрачный силуэт Сэмюеля Мэтьюсона. Она никогда не испытывала любви к мужу, но этот порядочный, добрый человек обеспечил ей комфортное существование, которое теперь, после его смерти, казалось счастьем. Софи питала безграничную благодарность к ниспосланному Провидением мужу.

Она бесшумно вышла на лестничную площадку: на полу перед дверью стоял поднос с холодными закусками и свежей газетой. Внимание Софи привлек напечатанный крупными буквами заголовок:

УБИТ КУТЮРЬЕ РИШАР ГАЭТАН!

Она прочла всю статью, от первого до последнего слова, а потом, нарушив запрет покидать комнату, сбежала по лестнице вниз.

Эрманс Герен сидела в гостиной. В комнате с витражными окнами царил полумрак. Женщина дремала в глубоком кресле с кретоновой обивкой перед пианино с мраморными часами и подсвечниками в стиле Ренессанс на крышке. Ее чепец съехал набок, вязанье соскользнуло с колен на войлочный коврик. Софи нагнулась, чтобы поднять клубок, и разбудила ее.

— Ты обещала оставаться наверху.

— Я прочла газету.

— Я тоже. Он получил по заслугам.

— Я больше не выдержу! Сколько еще мне сидеть взаперти?

— Потерпи. Дело нужно довести до конца, дорогая. Поешь, ты плохо выглядишь.

Софи сидела, уставясь в черно-белый ромбовидный узор пола. Ее мучили сомнения.

— Если кто-то рылся в моей сумке…

— Успокойся, тебе нечего бояться.

Для пущей убедительности Эрманс снова взялась за спицы.

— Во время моей болезни…

— Я присматривала за доктором, когда он приезжал с визитом.

— А Сильвен?

— Сильвена интересуют только его торговля и кокотки. А Алина — совершеннейшая дурочка, из всего алфавита она знает лишь те буквы, без которых не обойтись на рынке.

— А как быть с тем, кто якобы спас меня на пляже? Он все еще в Париже, бродит где-то рядом.

— Не терзай себя, никто тебе ничего плохого не сделает, я же с тобой, — улыбнулась Эрманс.

Клубок снова упал на пол и закатился под канапе. Софи погналась за ним, как кошка за мышонком, и улыбка Эрманс сменилась горькой гримасой, а взгляд стал жестким.


Джина отменила занятия под предлогом похода в Лувр и велела каждой ученице выбрать картину для копирования акварелью.

Сиесту она не любила, но сейчас ей вдруг захотелось немного полежать. Она бросила на ночной столик записку Кэндзи, доставленную курьером, закрыла глаза и как наяву услышала его голос:

Не будете ли Вы столь любезны сопроводить меня в магазин между двумя и четырьмя часами? Мне необходим Ваш совет по части приобретения штор. Потом мы вместе отправимся на выставку, чтобы полюбоваться картинами Вашей дочери…

Джина сама не заметила, как заснула. Она шла по лесу между деревьями в мелких соцветиях, захотела сорвать красный цветок и вдруг ощутила жар желания. За завесой листвы неясно вырисовывался силуэт, до которого ей непременно нужно было добраться, но она никак не могла этого сделать, и была одна, и чувствовала тоску и влечение, а тянуло ее к заснеженному мостику, куда она не решалась ступить, потому что была совершенно обнаженной. Потом она нырнула в потайную дверь, увидела на полу ворох вещей, поспешно оделась, но одежда мгновенно исчезла, словно растаяла в воздухе, и осталась только обтягивающая ночная кофта.

Джина очнулась и вдруг со стыдом осознала, что ее правая рука нырнула под юбки и скользит вниз по атласной коже бедер. Она справилась с желанием и взглянула на будильник: было около двух часов.

В дверь позвонили. На пороге стоял Кэндзи в темно-сером сюртуке и лиловом галстуке бантом, в руке он держал трость с нефритовым набалдашником. Джина вышла из квартиры и начала спускаться по лестнице, «не заметив» предложенной Кэндзи руки. В фиакре, который вез их на Севастопольский бульвар, они почти не разговаривали: Кэндзи пытался завязать беседу, но Джина отвечала коротко и неохотно, отодвинувшись от него на сиденье как можно дальше. Кэндзи это ничуть не обескуражило: главное, что она согласилась сопровождать его.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация