Слава сделал меня мягкой и беззащитной. Я словно рождалась заново. Но я прекрасно понимала, что такой я никогда не была, просто этот мужчина лепил меня…
Впервые я заинтересовалась кулинарией. Купила пару книг и стала учиться готовить. Раньше я никогда не стояла у плиты, считая это пустой тратой времени. Костя ни на чем таком и не настаивал. «Не хочешь – и не надо, – обычно говорил он. – Закажем еду по Интернету или поедем в ресторан. Как хочешь…» Мы как будто спешили жить – бесшабашные, азартные, любящие свое дело и друг друга. Мы были вечными любовниками, друзьями…
Теперь я почувствовала тоску по дому… С Костей мы любили сорваться и внезапно купить куда-нибудь тур – на Бали или в Европу. Мы обожали спонтанность, сюрпризы, неожиданность. Любили остановиться в роскошном отеле, заказать бутылку шампанского в номер или пойти в ресторан. Я это любила – надеть красивое вечернее платье, уложить волосы, сделать сногсшибательный мейк-ап и ловить на себе восхищенные взгляды мужчин, когда мы с Костей рука об руку входили в ресторанный зал. В такие моменты я ощущала жизнь так остро, так живо, что казалось – раньше я и не жила, а лишь влачила нудное существование. В каком-то смысле все было именно так…
Я помню один вечер в ресторане у Эйфелевой башни. Костя купил билеты в Париж на выходные дни, заказал номер в шикарном отеле, и мы полетели почти налегке, с одним лишь маленьким чемоданчиком. Стояла весна, начало апреля, но в Париже было тепло. Однако в последний момент я вспомнила, что не взяла ничего теплого – ни кофты, ни куртки, ни накидки…
В ресторане у Эйфелевой башни было свежо… Когда я выдыхала воздух или смеялась, у моих губ реяло легкое облачко; холод пощипывал кожу. Костя откупорил шампанское и налил мне в высокий фужер… Мы пили и целовались, не обращая внимания на окружающих… Чем больше мы пили, тем горячее становились поцелуи, мы уже не могли оторваться друг от друга… Моя нога скользнула к Костиной ноге, он крепко прижал ее к бедру и запустил руку под мое платье. Я закрыла глаза, волнение и желание были такими сильными, а весь этот вечер – таким восхитительно-волшебным, что мне казалось – я в другом мире, мире сбывшихся грез. Я люблю и любима, я в Париже – в самом романтичном городе мира… Я молода, красива, у шампанского восхитительный вкус, а от поцелуев кружится голова…
– Я сейчас кончу, – прошептала я.
– И что? – Костя наклонился ко мне. – Кто тебе мешает?
– Никто…
Мы целовались, его рука была во мне, внутри.
На небе горели редкие звезды, на башне переливались синие огоньки…
– Падает звезда! – сказала я.
– Загадывай желание!
– Сейчас…
Я загадала, чтобы мы с Костей поженились и народили кучу детей.
– А ты загадал желание? – спросила я.
Он покачал головой:
– Не верю я в приметы. Ты – другое дело. Женщина все-таки… Слабый пол…
Потом в отеле мы любили друг друга на полу, на кровати, в ванне. Губы мои болели, они вспухли от его поцелуев-укусов, тело плавилось и горело: мы не могли насытиться друг другом. Нам хотелось еще, еще… Словно завтра нас ждала разлука, и мы торопились жить.
Эта парижская ночь навсегда останется в моей памяти самым счастливым воспоминанием, я буду помнить ее до старости… всю жизнь!
И теперь на смену Косте пришел другой мужчина – полная ему противоположность: ласковый, нежный. Костя был горячим, взрывным… Слава – спокойным, уравновешенным. Я впервые вдруг подумала о детях, которые могут у меня родиться.
Теперь я торопилась домой, зная, что меня там ждут. Мне уже не хотелось посещать рестораны или мчаться по ночной Москве. Я начала ценить уют, покой, тихие вечера у телевизора. Я готовила разнообразные блюда, и каждый раз Слава не уставал меня хвалить, ему нравилось все, что я делаю…
Так прошло два месяца. Слава жил по большей части у меня, но переезжать не спешил.
– Котенок, ты еще устанешь от такого старого хрыча, как я. И так я тебя эксплуатирую. Ты же готовишь еду, стараешься. Вкуснятина необыкновенная! Ни в одном ресторане так не накормят.
– Так тебе нравится? – улыбнувшись, спросила я.
– Нравится! – Слава нарочито выразительно закатил глаза. – Обижаешь! Я в полном восторге. Даже не знаю, как это выразить словами.
– Я рада, что ты ценишь мою готовку. – Я потрепала его по волосам. – Переехал бы ко мне жить.
– Юля! – Слава внезапно побледнел. – Я хочу тебе кое-что сказать…
– Что? – Я опустилась на стул и невольно прижала руку к груди.
– Я не хотел тебе говорить сразу, просто потому, что ты стала мне дорогим и близким человеком и я не хотел тебя терять. Я боялся: если скажу тебе, ты уйдешь от меня.
– Что такое?! Говори!
– Юлиана! У меня… – и Слава замолчал.
– Говори! – Я была готова к самому худшему, к тому, что он сейчас скажет: наша свадьба откладывается, или – мы никогда не будем вместе… Или нечто подобное. Но если бы он произнес эти слова, мое сердце, наверное, в ту же минуту разорвалось бы…
– Юлиана! – повторил Слава. – Просто… у меня есть дочь.
В первое мгновение его слова не дошли до меня – какая дочь, откуда?
– Дочь! – вырвалось у меня. – Какая дочь?! Ты мне ничего об этом не говорил…
– Я не мог. – Слава умоляющим жестом прижал руки к груди. – Не мог… Я боялся тебя потерять! Я был женат, и от этого брака у меня есть дочь. Я боялся, что ты не захочешь иметь со мной дела. Юлечка! Я же не знал, как ты к этому отнесешься.
– Сколько ей лет?
– Двенадцать.
– И сколько лет ты был женат? Ты развелся? Когда? – вопросы сами собой слетали с моего языка.
– Котенок! Это такая трагическая история… даже не знаю, как тебе все рассказать. Дело в том, что Маруся и ее мать, то есть моя жена, вместе попали в автокатастрофу. Маруся выжила, а ее мать – нет. Я думал, что с ума сойду, узнав об этом, – Слава обхватил руками голову. – И дочь, и жена… и все свалилось на меня разом… Бедные мои…
Я взяла его руку в свои ладони:
– Слава! Ты даже не представляешь, как я тебе сочувствую, как сожалею об этой твоей драме… Бедная девочка, что же выпало на ее долю!
– Да… Когда она очнулась и увидела мертвую мать… ей сделалось плохо. Короче, Маруся ничего не помнит, избегает людей и старается ни с кем не общаться. С ней очень, очень трудно, и поэтому я не хотел тебе говорить. Я и сам не знаю, как себя с ней вести? Что делать?
– А что говорят врачи?
– А что они могут сказать! – махнул рукой Слава. – Только одно: девочка испытала шок, подождите, может быть, все пройдет, не надо торопиться… С ней нужно обращаться очень осторожно, бережно…
– Когда это случилось?
– Год тому назад. Первое время я думал, что с ума сойду! Наташки не стало, и Маруся осталась на моих руках…
