Настина версия обнадеживала, ибо свои шансы расшифровать «кыш-мыш» я бы оценила жирным нулем.
— Идем дальше, — продолжила Настя. — Следующая возможность вернуть пакет выпала Сергею сегодня в обед. Мы с тобой побежали в Пергамон, остальные пошли в кафе. Сергей втихаря отправился за нами.
— Зачем? — не в силах избавиться от экзаменаторских замашек, осведомилась я. — Наоборот, он должен был остаться, чтобы обыскать сумку.
Однако в находчивости подруга на голову превосходила самых умных моих студентов.
— Хотел убедиться, что мы действительно ушли, а не обедаем в автобусе. Заодно надеялся отвязаться от Лидии. Ты же видела, как он шарахался от ее облизываний! Кстати, если б она ему хоть немного нравилась, волей-неволей бы разомлел — у мужчин физиология неконтролируема. А раз шарахался, значит, все его общение с ней — по расчету. Разумеется, ни в какой Пергамон он не собирался. Но Лидия рванула за ним, и ему пришлось сделать вид, что интересуется музеем. Однако он сумел от нее удрать и вернулся в автобус. Там он полез в твою сумку, наркотиков не обнаружил, зато нашел корону. Он принял ее за настоящую и забрал. Наверное, в Амстердаме покажет ювелиру.
— Узнает, что фальшивая, и выкинет! — ужаснулась я. — Надо срочно воровать. Слушай, давай я ему намекну? Мол, пропала бутафорская корона, которая мне очень нужна. Вдруг он ее втихаря подкинет обратно?
— Попробуй — попытка не пытка. Короче, Сергей обнаружил корону, заинтересовался и сел на последнее сиденье, зная, что ты тоже туда сядешь и ему удобнее будет за тобой следить. А может, прятался от Лидии. Короче, наркокурьер — он и корона у него.
Мне смутно почудилось, что некоторых логических звеньев тут не хватает, но после трех бессонных ночей я соображала плохо. Вернуть бы пропажу, мелочи додумаем после. Тем более, было уже шесть утра — только позавтракать, и отъезд.
* * *
Зайдя в автобус, я первым делом громко поведала Насте:
— Представляешь, никак не могу найти свою корону. А она мне совершенно необходима.
Воцарилось молчание. Присутствующие бросали на меня осторожные взгляды, в которых почтение явно сочеталось с опаской. Я пихнула в бок подругу.
— Как странно! — очнувшись, зычно возопила та. — Она же бутафорская, для театра. Никому, кроме тебя, не нужна. Наверное, ты ее уронила. Поищешь, и найдется где-нибудь на полу. А если нет, придется обратиться к Алексу, он поможет.
Гид содрогнулся всем телом, однако промолчал. Сергей впереди содрогнулся еще раньше и сильнее — я специально за ним следила. Зато Вовчик, сидящий напротив, с детским интересом спросил:
— Какая такая корона?
— Бутафорская, — пояснила я. — Фальшивая. Я везу ее подруге-балерине. Будет очень обидно, если потеряла.
— Балерины носят фальшивые?
— Да, — подтвердила я. — Какая им разница — из зала все равно не разберешь.
— Разводилово какое! А ты взаправду смотрела балет? — недоверчиво уточнил Вовчик.
— Ну… да, смотрела.
— А зачем?
Растерявшись, я честно выпалила:
— Для удовольствия.
— Для удовольствия! — радостно загоготал мой собеседник, хлопая себя по бокам. — Мишаня! — Он повернулся к соседу, бодро пихнув его прямо в обширный живот. — Балет! Для удовольствия! Во дает, да?
— Была у меня одна балерина, — самодовольно сообщил Мишаня. — Прихожу как-то в «Стрелецкий дворик», вижу — блондинке некуда сесть. Ну, пустил я ее за свой столик. Смотрю — лицо знакомое. Фамилий называть не буду, но в телевизоре мелькает. И такая оказалась затейница, такая затейница! Причем скажу, не хвалясь, — инициатива была ее…
Учитывая внешность и манеры Мишани, верилось с трудом.
— Ах вы, проказник! — послышался игривый женский голос, и меня больно пнули в спину. Я оглянулась. Маргарита Васильевна шаловливо грозила пальчиком, пытаясь высунуться в проход. Вот удивительное дело! В автобусе сидит тридцать наших коллег, с которыми мы с Настей при случае с удовольствием общаемся, но почему-то в ближайшем окружении именно те восемь, которых мы бы предпочли избегать, — подозрительные Сергей, Вовчик и Мишаня, гиперактивные близнецы, их нервная мать Лидия, командирша Маргарита Васильевна и ее льстивая подруга Ира.
— У вас пропало украшение? — вежливо осведомилась в ответ на мой взгляд Маргарита Васильевна, и я поняла, что на данный момент вовсе не являюсь ее врагом, по крайней мере главным, и очередное подкидывание мусора в наш пакет тут совершенно не в счет. — Неудивительно, пока есть мамаши, не следящие за собственными детьми. На стоянке дети прыгают по всем креслам. Они уже раздавили мне тюбик овалесцирующего крема для лица. Наверняка швырялись вашими вещами, поломали украшение и выкинули.
Я оцепенела. Подобное не приходило мне в голову, а ведь было вполне вероятным! Глазами души я увидела страшную картину: Тема или Макс наступает на мою сумку, раздается треск, любознательный подросток открывает молнию, обнаруживает покореженную коробку, вытаскивает обломки короны, а мать советует от греха подальше сунуть их в урну.
— Прекратите гнобить моих детей! — прервала мои раздумья Лидия. — Детям нужно движение! Еще не хватало, чтобы всякая училка-давилка давала мне советы!
— Как культурно выражаются наши журналисты — цензуры на вас нет! — парировала Маргарита Васильевна. — А с детьми вы еще наплачетесь, с вашими-то методами воспитания.
Мое кресло находилось как раз между ссорящимися, и я прямо физически чувствовала, как через меня проходят разрушительные импульсы. Впрочем, мне было безразлично. Если корона сломана близнецами, жизнь моя тоже сломана.
— Перестань! — прошептала Настя. — Ну с чего ты взяла? Цела твоя корона.
Не тут-то было! Энтузиазм куда-то делся, и я четко поняла — даже если цела, обратно ее не получишь. Как я могла предположить, что я, жалкий дилетант, сумею обокрасть профессионального вора? Откуда подобная самоуверенность? С тем же успехом можно предположить, что школьник на переменке докажет теорему Ферма. Нет, карьера бедной Яны разрушена безвозвратно, причем не кем-нибудь, а лично мной.
И я, подстегиваемая злобной феей чувства долга, принялась страдать.
— Слушай, так нельзя, — минут через десять сообщила мне подруга. — С тобой даже сидеть рядом невозможно, хочется пристрелить, чтоб не мучилась. А скоро Амстердам, экскурсия. Мы так давно ее ждали и обязаны получить удовольствие. Музей Ван Гога. Эй, Катя! Музей Ван Гога, говорю!
Я лишь горестно вздохнула.
— Вот что, — заявила Настя. — Я, конечно, не сторонница химических методов воздействия на организм, но боюсь, Алекс прав. Тебе надо будет в первую очередь курнуть наркоты. Ну или выпить кофе с наркотиком в кафе-шопе. Это вернет тебе человеческий облик.
Я с выражением процитировала любимого поэта:
А коль скоро апперцепция в тебе не черства
