* * *
Минут через десять я в превосходном настроении вышла из автобуса вслед за гидом. Амстердам немного напомнил Таллин: узкие улочки, впритык лепящиеся друг ко другу средневековые дома с неровными крышами. Часть домов выходит прямо на каналы — удивительное зрелище! И море цветов. Они всюду — на клумбах, на столбах вроде фонарных, они свисают из окон в каких-то нелепых корзинах, украшают грязные баржи, стоящие на причале. Кругом велосипеды, в огромном количестве привязанные к перилам мостов, к оградам. Люди мчатся на них на специальным дорожкам, совершенно не боясь машин. Мне кажется, у нас к вечеру все велосипедисты оказались бы размазаны по асфальту, а здесь водители их деликатно пропускают. Они пропускают даже нас, пешеходов! Больше всего меня поразило, как мне помахали рукой из огромного лимузина — мол, мы подождем, проходите… Если учесть, что я в обалдении ломилась на красный свет, картина станет полностью ясна: я в Европе.
На цветочном рынке я силой удержала Настю от покупки четырех особо крупных кактусов в горшках по цене трех, напоминая, что нам еще долго путешествовать и растения могут погибнуть. Все четыре, черт их побери, роскошно цвели! Зато мы отхватили по совершенно ненужному фарфоровому башмаку на память. Мне хотелось разжиться также бриллиантами, благо город был утыкан плакатами с изображением додекаэдра — по словам гида, вовсе не рекламой репетиторства по геометрии, а вывесками ювелиров. Меня как математика додекаэдры манили, но тут уже Настя остановила моей души прекрасные порывы напоминанием, что в условиях финансового кризиса надо выбирать: или бриллианты, или музеи. Музеи победили с разгромным счетом.
Еще нам открылась тайна туалетной дискриминации. Алекс гордо указал на нечто вроде пляжной кабинки для переодевания — загородку, не достающую до земли. Туда заходят мужчины, после чего ты потрясенно лицезреешь ноги и льющуюся в прорези на асфальте струю. Сами понимаете, дамам подобное искусство недоступно. Гид вообще стремился, игнорируя исторический и культурный аспект, ограничиваться такими вот милыми нюансами. Впрочем, меня это только смешило.
Ежели кто забыл — всю дорогу мы с подругой отхлебывали из пол-литровых бутылок.
Экскурсия на кораблике тоже привела нас в восторг. В отличие от родного Петербурга, где из-за высоких гранитных парапетов пейзаж виден с реки довольно плохо, здесь ты плывешь почти на одном уровне с домами, можно сказать заглядывая в окна (которые еще и не занавешены). А на некоторых баржах живут люди — уж не знаю, специально ради туристов или по доброй воле, но живут.
На воде было ветрено. Холод вышиб часть хмеля из моей головы, и до меня вдруг дошло, что я непозволительно расслабилась. Ведь цель моя не в том, чтобы бездумно шляться по Амстердаму! Я собиралась вернуть корону.
— Настя, — тихонько позвала я, — дело есть.
— Какое еще дело? — удивилась она, пытаясь зачерпнуть рукой грязную и наверняка жутко заразную воду (слава богу, с высоты, превращающей эту затею в заведомо безнадежную).
— Сейчас нас всех повезут обедать, правильно? А мы с тобой пообедаем в автобусе. Вот тут-то и надо будет сделать дело, поняла?
— Нам же в автобусе не разрешают… — попыталась откреститься коварная подруга.
— Мы и спрашивать не станем. Сделаем, и все тут. Никого не будет, никто не узнает. Залезем незаметно.
— Но там наверняка заперто!
— Заперт багажник с чемоданами, так он нам и не нужен. Я не думаю, что требуется чемодан.
— Я тоже не думаю, — горячо заверила Настя. — Мы — люди культурные. Никаких чемоданов!
— Это мы еще посмотрим, — шепотом возразила я. — Но первая на очереди, конечно, сумка. Под сиденьем…
Настя захихикала.
— Ну и шуточки у тебя пошли — как раз для Вовчика. Но в сумку под сиденьем — это слишком. Уж лучше по мужскому варианту — на весу за загородочкой.
— О чем ты? — опешила я.
— А ты о чем?
— О короне, о чем еще? И не говори громко, вдруг услышат?
Вместо того чтобы восхититься моим замечательным планом, подруга принялась хихикать еще пуще, и я оставила ее в покое. Все равно помощи от нее, похоже, не дождешься, так что на стезю разбоя придется вставать в гордом одиночестве. И я, чувствуя себя чем-то средним между романтическим пиратом Байрона и Робин Гудом, принялась составлять воровские планы. Они составились моментально: пока группа обедает, забрать свою… ну, то есть Янину корону. Определенно, у меня криминальный талант!
После экскурсии часть народу разбежалась, а часть вернулась в автобус, чтобы поехать в кафе. Мы отправились с ними, хотя в кафе не собирались.
То, что мы не покинули салон, никого не должно было удивить — мы там питались не впервые. Однако теперь мои намерения были более серьезными.
— Надо собраться с духом и залезть к Сергею в сумку, — сказала я Насте, чувствуя, как решимость улетучивается на глазах. — Мне кажется, если корона у него, она не в чемодане, а здесь. Я считаю, что не сделаю ничего плохого. Это не грабеж, а типичная экспроприация экспроприаторов. Даже рыться в чужих вещах не надо — корона объемная, ее сразу увидишь. Открыл — и все. Я наверняка справлюсь.
— Тоже мне, проблема, — пожала плечами подруга и потянула молнию на спортивной сумке, стоящей под сиденьем прямо перед нами. — Смотри — есть тут твоя корона?
Какое-то тряпье, ноутбук, бутылка воды, фотоаппарат, журнал… и все. Короны не было! Я в растерянности шарила взглядом и вдруг наткнулась на собственную фамилию. Она была напечатана на бумажке, торчащей из журнала. И Настина фамилия тоже. Я автоматически схватила листок. Похоже, это был список нашей группы, включая профессии, адреса и мобильные телефоны. Вот так штука! Подозрительный тип этот Сергей… Запустить бы его компьютер да пошуровать там — наверняка обнаружишь много интересного для милиции.
Однако пусть милиция решает свои проблемы сама, меня больше волновало другое. Сунув список Насте, я уже без колебаний цапнула принадлежащую Мишане сумку с сиденья напротив. У меня откуда-то была внутренняя убежденность, что корона обязательно должна найтись. Раз ее нет у одного из подозреваемых — обнаружится у другого.
Первое, что я увидела, — картонная коробка. Правда, не моя, но по размеру весьма похожая. Я открыла ее — и остолбенела. В коробке красовались три пистолета. Я взяла один из них. Тот оказался неожиданно тяжелым.
— Ты чего? — удивилась Настя, пихая меня в бок.
Я отступила, дабы продемонстрировать находку. Подруга вытянула шею и сурово осведомилась:
— Слушай, они поддельные или настоящие?
Не скрою, если б где-нибудь освободилась вакансия эксперта по огнестрельному оружию, я бы на нее претендовать не рискнула, ибо пистолеты видела исключительно в кино, да и то много лет назад. Однако Настя требовала ответа с такой решительностью, что я предложила:
— Наверное, для проверки нужно выстрелить. Если убьет, значит, настоящий.
