– Обалдеть… чего только не придумают… а зимней вишни вы здесь не посадили? А гороху? Горох есть? Или там редька какая-нибудь? Капусту еще можно. Представляешь, какие бы кочаны были!
Они болтали всякие глупости, ползали по грядкам, а потом так же осторожно перелезли обратно.
И чтобы сделать приятное Ане, Савушкин предложил полить еще и цветы тети Лиды. И так старался! Сначала у него все шло правильно – ни капли мимо! А потом Данька взял и навел холодную струю Ане на ноги. Но не рассчитал, и ее шорты вмиг стали мокрыми.
– Ой, Анька-а… – испуганно вытаращил глаза Савушкин. – Иди немедленно переодевайся, а то застудишься!
– Прямо побежала! Буду специально ходить мокрая, как немой укор, – кривлялась Аня и медленно расхаживала в мокрых шортах перед самым носом испуганного Даньки.
– Иди, говорю, в дом! – рычал тот. – Нет, ну совсем девка от рук отбилась… Я сейчас тебя силком оттащу.
И он уже направился было к ней, но Аня ловко выдернула из его рук шланг, и холодная струя окатила кавалера с головы до ног.
– Фр-р… – замотал лохматой головой Савушкин. – Значит, так, да? Война, значит, да? Нападение, когда я при исполнении! Ну держись!!
Он прыгнул к ней, легко, точно пушинку, подхватил на руки и быстро понес в домик.
– Пус-сти!! – болтала руками и ногами Аня. – Не смей меня хватать! Ай-ай! Не прижимайся ко мне, ты весь мокрый! Морской конек какой-то!!
– Какой тебе конек! Я Ихтиандр! Сиди спокойно! – грозно рычал Савушкин. – Я тебя в тепло суну, как бывшую одноклассницу, ничего личного.
– Ой уж, прямо-таки «ничего личного»! А сам-то! Чего ухватился? Я еще сама с ногами!
– Ничего, это дело поправимое, если слушаться не будешь… – бухтел Данька, открывая двери. – Вот! Сиди на диване и… погоди, я еще тебя одеялом замотаю…
– Не смей трогать тети-Лидину постель!! Хам! – орала Аня. – Она подумает, что мы надругались над ее гостеприимством!
– Ну… над гостеприимством – это не самое страшное, – упрямо заворачивал Аню в одеяло Савушкин. – Да не дрыгай ногами!.. Не знаешь, у нее варенье малиновое есть?
– Знаю, – проговорила Аня, уже успокоившись. – Есть варенье. Только дома, в городе.
– М-да, – крякнул Данил. – Придется тебя растереть. Ну, чтоб не простыла.
Аня изумленно захлопала ресницами, а потом осторожно напомнила:
– У меня промокли шорты, то есть то, что под ними. Ты что собрался растирать?
– Понятно, – почесал нос Данил. – Значит, старый дедовский ремень. Разогревает на раз.
– Ты что, издеваешься, да? – пискнула Аня.
– Да, издеваюсь. Потому что нет здесь никакого ремня, я уже смотрел. Значит… значит, сиди так, пока не высохнешь. Можешь поспать. Я тебе даже колыбельную исполню… Баю-баю, на край не ложись, а то волк придет и съест!.. черт, как там правильно-то… Ну, короче, смысл такой… Баю-бай!
– Не-е-е-ет! – взвизгнула Аня. – Только не колыбельную! От твоего пения не только уснуть – умереть хочется. Давай лучше просто поговорим. Расскажи, где ты работаешь? Что ты любишь делать?
– Ты уже спрашивала. Не повторяйся, – прервал ее Данька. – Давай, разговаривай дальше.
Аня призадумалась. Она же должна как-то внушить Даньке, что его любят… нет, не той пламенной любовью, а… нормально так, спокойно, по-дружески. Должна ему показать, что он нужен, что он интересный, важный человек…
– Данька, а чего у вас детей нет? – неожиданно для себя ляпнула она.
Савушкин медленно вздернул бровь и только потом повернулся к Ане:
– Куда это тебя завернуло? Что это за нездоровый интерес? Спи давай!
– Нет, ну погоди… ну как же… вы столько живете, у вас семья, а… а детей нет, – мямлила Аня.
Савушкин весело фыркнул и спросил почти шепотом:
– Ты представляешь: Сонечка – и мама! Это же слова-антиподы! Ха! Моему ребенку нужна настоящая мать – заботливая, терпеливая, умненькая.
– Такая мама всем нужна, но у тебя-то Сонечка! – не понимала друга Аня.
– Вот и я про то же, – мотнул головой Данил. – А потому – никаких детей! Спи быстро, говорю!
Аня задумчиво уставилась в окно: ну и чем его привязать к жизни?
– Данька, а ты собачку себе завести не хочешь?
– Нет, она меня сегодня точно доконает. А собачке, думаешь, забота не нужна, да?
– Ну ты и будешь о ней заботиться!
Данька уставился ей прямо в глаза и зацокал языком:
– Ай-яй-яй, Мальцева. И что ж тебе так хочется повесить мне на шею хомут? Вот прямо тошно тебе, что у человека жизнь спокойная, да? Надо дегтя килограмм, да? Давай лучше я о тебе заботиться буду, как о собачке. Гулять водить, кормить, здоровьем интересоваться. Если станешь вести себя плохо – газетой по морде. И каждые полгода – к ветеринару, на плановый осмотр. Не жизнь, а сказка! Соглашайся, Мальцева, второй раз не предложу.
Аня дернулась, хотела было ответить противному Савушкину достойно, но… вдруг в мозгу у нее блеснула яркая идея. А что, если Данька и в самом деле начнет о ней заботиться? Тогда совершенно точно, что Сонечка примчится молнии метать и завоевывать внимание супруга. То есть… если верить Лопе де Вега, то любовь и от ревности может зажечься. Сонечка ведь к мужу уже привыкла, точно к дивану, он ее давно не интересует, потому как уверена, что никуда он от нее, такой красавицы, не денется. Но стоит только показать, что Данька нашел другую, как Сонечка такую икру метать начнет! Да к тому же – в старых добрых традициях – она просто не сможет допустить, чтобы Ане кто-то оказывал знаки внимания. А если этот кто-то окажется ее собственным му-у-у-ужем! Тогда – все! Реверансы Даньке обеспечены. Да и потом – если Даньке требуется забота о ком-то, чем Аня хуже собачки? Пусть она станет его головной болью… тогда, может, уйдет боль сердечная…
– Ань! Ну ты что, опять меня не слушаешь? – уже который раз спрашивал о чем-то Данил.
– Я обдумываю твое предложение, – дернула подбородком Аня. – И – да, я согласна!
– Ты про что?
– Как это про что?! – вскинулась Аня. – А про собачку! Про то, что ты будешь обо мне заботиться! Сам предлагал… гулять, кормить…
– …ветеринара… – подсказал Данька и прищурился. – Я помню, но только… Ты проясни мне ситуацию… м-м-м… а как твой питерский суженый?
Аня весело фыркнула – она предлагала Даньке совсем не то! Да он и сам все поймет!
– Данечка! – точно добрая мама заговорила Аня. – Мой питерский суженый, как ты говоришь, прекрасно меня понимает! Я ему все расскажу, он совершенно не будет беспокоиться, ну что ты!
– Да я тоже так думаю, – посмотрел куда-то в окно Савушкин. – Мы вон сегодня сколько времени здесь, а он ни разу тебе не звякнул, сразу видно – парень совершенно не обеспокоен.
