– У меня нет. А у тебя? Он что, дома не ночевал?
– Ну как он ночевать-то будет, там же мы с Толиком! Ты думай!
– Ну да, ну да… А где он?
– Да черт знает, – засопела Сонечка. – Я с ним хотела поговорить про развод, а он… прям как в воду канул. На работу звоню, он, говорят, на отдых уехал, у друзей тоже тишина. Думала, у тебя…
– У друзей тоже… – качала головой Аня. – А у матери? Вере Павловне звонила?
– Вере Павловне? Нет, – вытаращила глаза Сонечка. – Ой, Нюсь… все-все-все! Запомнила! Аня!.. Ань, позвони ей сама, а? Она меня всегда не любила. Помню, как с ней встретимся, так она перекривится вся, знаешь, как мартышка старая, и давай меня терзать: «А чего это вы, голубушка, внуком меня не порадуете? Живете уже прилично». Ну а я ей: «Экая вы капризка! Вы еще на невестку не нарадовались, а вам уже внуков подавай!» – а она, прикинь, губки собрала в клизмочку и процедила: «Такая радость, одна гадость!» Ну и как к ней подход найти? Ну я, конечно, крикнула: «На себя посмотрите!» – но тут уже и Савушка… кин подошел, так-то полноценного общения не случилось. В общем… не скажет она мне.
– И правильно сделает, – кивнула Аня. – Я бы тоже не сказала. Но… к ней не звонить надо, я схожу. Она где живет?
– Да там же! Она как жила в той квартире, ну помнишь, когда вы еще с Данькой дружили, там и… – И тут случилось невероятное.
Впервые за всю свою жизнь Сонечка покраснела. От удивления у Ани даже брови под челку уехали: неужели поняла?
– В общем… ты сходи, а я… я потом забегу… – быстро пробормотала Сонечка и вышла.
Аня звонила в знакомые двери и боялась ужасно. Хорошо, если Вера Павловна ее не узнает, а если…
Она узнала.
– Анечка, проходи, – тепло улыбнулась женщина. – Заходи, я только-только села чай пить, а одной не пьется. Ты давно при-ехала?
– Не очень… меня мама вызвала… – лепетала Аня, боясь поднять глаза.
– И надолго? Как у тебя дела в прекрасном городе Санкт-Петербурге? Устроилась?
– Устроилась. Хорошо там. Каждый дом – памятник! Торжественно… а красота! Я ведь раньше понять не могла: ну как это говорят – красивый город, не красивый город. Откуда знают? Везде есть свои плюсы и минусы, да и какая красота? Мосты какие-то, дома – коробки бетонные, стройки – вот уж лепота!.. А когда туда приехала – сразу ясно стало. На каждом шагу замираешь. Степенная, гордая красота! Я теперь и свой город по-другому любить начала.
– Что ты! У нас тут одни фонтаны чего стоят! А топинарное искусство?
– Это какое? – не поняла Аня.
– Ну как же! Это из растений фигурки всякие делают: слоники, петушки, черепашки разные, а недавно у нас рядышком целую картину соорудили – мишки в сосновом бору. Правда, не совсем бор получился, и мишек маловато, но ведь какое чудо! Как живые! А в Санкт-Петербург я очень хочу. Ездила туда еще в молодости, – мечтательно произнесла Вера Павловна. – Очень хочется опять съездить. И время, кажется, есть, и деньги, но… каждый раз какие-то дела находятся, что-то держит…
– Вера Павловна, – решилась Аня. – А… Данил у вас ночевал?
– Данил? – вздернула брови женщина. – Конечно! Вероятно, соскучился по материнскому теплу, вот и пришел. А утром на работу отправился. Я считаю, ничего страшного. А что случилось?
Аня тихонько выдохнула.
– Ничего не случилось, просто… просто я хотела спросить у вас одну вещь… как бы сказать-то?..
– Ну говори же, не бойся, – поддержала ее Вера Павловна. – Меня ничего не испугает. Если б ты, девочка, знала, сколько всего я перевидала в своей жизни! Ну, дай-ка догадаюсь… ты влюблена в Данила?
– Ну это-то понятно, но я… – Аня вдруг поняла, что призналась в самом сокровенном и смутилась. – Ему об этом знать не надо. Не время.
– Что такое говоришь, девочка! – возмутилась седовласая дама. – Разве для этого нужно специально время выжидать?
– Да я тоже так думала, но… мне говорят… И потом… – Аня окончательно сбилась, стушевалась, потом собралась и строго проговорила: – Я не об этом сейчас. Меня вот что беспокоит, Вера Павловна, скажите, что у него с сердцем?
– У кого? – прониклась Вера Павловна.
– У Дани.
– С сердцем? У Дани? – удивилась женщина, но потом горько махнула рукой. – Я думаю, полное запустение. Он же совершенно не любит свою Сонечку! И зачем, спрашивается, женился? А как жить молодому мужчине, если рядом с тобой нелюбимый человек. А он живет! Так о каком сердце вы говорите? Обыкновенный бессердечный тип.
– Нет, вы меня неправильно поняли. Я в прямом смысле: у него нет сердечных заболеваний?
– У Дани? – снова переспросила женщина и даже чуть встревожилась. – Ой, Анечка, а я не знаю. А что, есть подозрения?
– Вера Павловна, – внимательно смотрела на нее Аня. – Скажите правду! Какие подозрения, если вы сами собственными ушами… говорили с врачом, а тот вам сказал, что… что ему осталось жить… ну вспомните же!!
Вера Павловна перепугалась не на шутку, но опыт подсказывал ей, что самое мудрое – это взять себя в руки.
– Девочка моя, погоди… начнем с того, что я ушами не говорю, я ими… что ж я делаю? Да неважно. Самое главное – ни с каким врачом я про Даню не говорила. У меня не было для этого повода! Данил всегда рос очень здоровым ребенком. Да, у него в какое-то время не хватало мышечной массы, потому что вверх рос быстрее, чем вширь. Но с годами он… он вырос и отъелся! И уж про то, что ему осталось жить… девочка моя, признайтесь, может быть, у вас какие-то свои источники? Я подниму на ноги весь город.
– Да весь город уже поднят. То есть нашли кардиолога… только она постоянно в командировках, – задумчиво лепетала Аня, ничего не понимая. – Давайте еще раз вспомним. Это было года два назад. Данил тогда болел, они с Соней тогда еще с вами жили.
– Это я помню. Он болеет редко, а тут простыл, и у него поднялась температура до тридцати восьми – неслыханное дело! Сонечка тогда прилетела ко мне с воплями: «Пусть Савушка пишет завещание!» – это я помню.
– Все правильно, а потом… Она перешла спать в гостиную, чтобы больному не мешать.
– И это было, – кивнула Вера Павловна. – Я еще тогда подумала, что не так уж Даня болен, чтобы от него сбегать. И даже сказала об этом Кларе. У нас соседка Клара как раз забежала пожаловаться на своего попугая. Он перестал есть и странно себя вел. А у меня есть знакомый ветеринар-орнитолог. Ну она и попросила, чтобы тот навестил птичку. И когда она пришла, я как раз так и разоткровенничалась. Пожаловалась. А Клара мне сказала тогда, что если бы Даня женился на ее Ирине, то она бы не сбежала. А еще меня Сонечкина фраза про завещание очень задела. Ведь это…
– Стоп, Вера Павловна, – помотала головой Аня, – то есть у вас был не врач, а ветеринар?
– Ну конечно! Лев Аркадьевич! Я ж говорю – Кларочка попросила. И вы знаете, девочка моя, попугайчика спасти не удалось. У него случился сердечный приступ. Я даже не помню названия, но… птичка погибла. Мы потом с Кларочкой поревели и похоронили его… я сейчас не про Льва Аркадьевича… Погодите-ка… получается… Сонечка подслушивала, но все поняла не так, и… вы решили, что… Бред какой-то!
