И вот теперь она лежит на чем-то холодном и влажном. Вокруг темно и неуютно. И вдруг она явно различила чей-то слабый стон.
– Кто здесь? – прошептала Мариша.
В ответ ей застонали громче.
– Кто здесь?
Снова стон. Стонали откуда-то справа. Изо всех сил напрягая зрение, Мариша всмотрелась в темноту. Какая-то куча тряпья. Или даже две. Мариша понять не может, потому что голова у нее болела очень сильно. Это вполне могло быть сотрясение мозга. А всем известно, что при сотрясении мозга в глазах двоится.
– Кто это? – повторила Мариша. – Кто тут?
Ответа она так и не дождалась. И поняла, что если хочет что-то узнать, то действовать ей нужно самой. По-пластунски она стала продвигаться туда, откуда раздавались стоны. По дороге Мариша поняла, что ползет она по голой земле, которая к тому же усыпана острыми камешками. Мелкие и крупные, они одинаково больно врезались в ее тело. И постепенно Марише стало казаться, что она вся состоит из одного сгустка боли.
Наконец мучительный путь был завершен. И Мариша ткнулась в нечто мягкое и относительно теплое.
– Эй! – позвала она. – Ты кто?
В ответ она снова услышала стон. И ничего конкретного. Мариша боднула головой лежащего перед ней человека, но тот не отреагировал. Но теперь Мариша была почти уверена, что перед ней лежит без сознания и стонет Алексеев. Почему? Все по тому же аромату французской туалетной воды, который исходил от него. Давеча в квартире, а теперь и тут воздух был напоен запахом сладких яблок и роз. Сейчас, конечно, аромат не был таким интенсивным, но нос Мариши все равно различал его.
Так и не добившись ничего от Алексеева, Мариша поползла дальше, туда, где виднелась вторая куча тряпья. И Мариша целеустремленно ползла туда. Окончательно собравшись, она добралась до нового свертка. И начала бодать головой еще одно тело. На сей раз перед ней была женщина. В этом Маришу убедила форма рук и ног. Незнакомка не стонала. Но дышала так тяжело, что было ясно – с женщиной дела обстоят плохо.
– Вы тут как? Помирать не собираетесь?
Внезапно незнакомка пошевелилась и произнесла голосом, хорошо знакомым Марише:
– Кто тут? Это ты, Мариша? Или у меня бред?
Мариша оторопела.
– Я. А… А ты кто?
– Не узнаешь? – хрипло произнесла незнакомка. – Это же я – Тася.
– Таська! – ахнула Мариша. – Это ты?
– Я, – произнесла Тася и закашлялась.
Пока та кашляла, Мариша приходила в себя от изумления. А потом возбужденно затараторила:
– Слушай, а мы тебя все ищем! Родители с ума сходят. Ты что тут делаешь?
– Загораю! – огрызнулась Тася. – Не видишь, что ли? Этот гад заманил меня, оглушил и затащил в эту дыру.
– Это какой-то сарай, – заметила Мариша. – Очень дырявый и холодный.
– Вот я тут валяюсь и думаю, – продолжила Тася. – Все думаю, думаю… А знаешь о чем?
– О чем?
– А думаю я о том, почему этот гад меня не убивает.
– И почему?
– А ему нравится.
– Что?
– Измываться нравится. Кайф у него такой. Ясно?
– И ты знаешь, кто он такой?
– А ты будто бы нет.
– Нет, – призналась Мариша, чувствуя себя в этот момент, ну, не то чтобы полной дурой, но все же не совсем умной.
В самом деле, что она за великий сыщик, если позволила преступнику напасть на себя, оглушить и перевезти в это гнусное место? А сама при этом даже предположить не может, кто это.
Тася с трудом пошевелила запекшимися губами и произнесла:
– Умрем мы тут с тобой. У меня температура уже второй день. Простыла я сильно.
– И немудрено! Я тут недолго, а у меня уже все тело болит.
– Врача он мне не вызовет. И помру я.
– Ты не умрешь! Теперь рядом с тобой я. И я не позволю…
Мариша не договорила, чего она не позволит. А Тася заговорила снова:
– Знаешь, может быть, оно и к лучшему. Надоело мне ждать это.
– Эй! Ты погоди в уныние впадать! – испугалась Мариша. – Уверена, все образуется.
– Это как же, интересно знать?
– Очень просто. Нас спасут!
– Кто-то знает, что ты здесь? – оживилась Тася.
– Нет, но…
– Тогда и говорить не о чем.
Внезапно голос Таси дрогнул:
– Слышишь?
– Что?
Мариша прислушалась и услышала чьи-то шаги, которые гулко отдавались по сырой земле.
– Это он! – прошептала Тася. – Слышишь? Он идет сюда! Лежи тихо, может быть, пронесет!
Она замолчала, опустила голову и замерла, скрючившись на холодной земле. И Марише не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру.
Шаги приближались. И наконец какой-то человек вошел в низенькую покосившуюся дверь. Она жалобно скрипнула, а сердце Мариши замерло. Перед ней был все тот же тип в темной куртке и надвинутом на лицо капюшоне, которого она преследовала. Не Алексеев, а тот, другой.
Теперь ей было окончательно ясно, какую дурочку она сваляла, выйдя из своей машины. Тот тип пошел в лес вовсе не по нужде. Он нарочно обошел кругом, чтобы незаметно подкрасться к Марише и оглушить ее сзади, ударив чем-то тяжелым по голове.
«Какая же я дура!»
Но дура или не дура, а сейчас Мариша была полностью в руках преступника. А тот не торопился. Вошел, встал и изучающе осмотрел своих пленников. Он явно получал удовольствие от сознания собственной значимости. Тася была совершенно права в своей оценке. Этот человек был самый настоящий садист.
– Ну, как тут у нас сегодня обстоят дела? – почти ласково произнес человек, и Мариша вздрогнула.
Она, определенно, знала этот голос. Знала! Знала и голос, и его обладателя! Ох, недаром ей показались знакомыми его походка и фигура. Ведь это же Арнольд – бывший муж Леночки! Но как же получилось, что жертва сама стала палачом? Или это случай с Леночкой так повлиял на бедного мужика, что он возненавидел всех женщин и принялся их целенаправленно уничтожать? А начал, как и следовало ожидать, со своих знакомых.
В целом версия вырисовывалась довольно стройная. Но тут Мариша запнулась. Но как же быть с другим пленником Арнольда, с Алексеевым? Тот-то – мужик. Запущенный, грязный, но все-таки мужик. Или Арнольд уничтожает всех, кто знал Леночку? Что же, это вполне можно допустить. Ведь в последние годы, выйдя замуж, Леночка почти не заводила себе новых знакомых. Интересно, а соседей, знавших Леночку, Арнольд тоже убьет? И Табачкову? А кому тогда достанутся ее замечательные розы?
Но тут же Мариша себя одернула. Какие сейчас розы? Господи, о чем она вообще думает? Ей нужно к смерти готовиться. Потому что этот тип сюда не шутки шутить пришел.
