– Что?
– Ну муж твой, бьет он тебя?
– А-а-а… да вроде нет.
– Значит, имущество на себя переписал?
– Нет.
– Бабу завел? Весь ваш семейный бюджет на нее тратит?
– Пока не замечала.
– Так чего же ты сюда пришла? – удивилась охранница и, как показалось Марише, попыталась заслонить собой вход.
– Погодите! – заволновалась Мариша. – Не гоните меня! У меня… у меня совсем другое! Он пьет – вот! И странные вещи делает. Не знаю, с кем и посоветоваться.
Лицо у Мариши было настолько перепуганным (она действительно боялась, что ее сейчас отфутболят отсюда), что охранница снова смягчилась.
– Ну, иди, – сказала она. – Тебе там помогут!
И, видя колебания Мариши, повторила:
– Иди-иди! Не бойся ничего. Коли к нам пришла, все твои беды позади остались.
И, сопровождаемая этой посулой, Мариша пошла по длинному, извивающемуся словно змея коридору. Идти было занятно. Из комнат доносились самые разные звуки, начиная с плача младенца и кончая громкими возбужденными голосами, предлагающими «транклютировать его на хрен!».
– Интересное местечко, – пробормотала слегка напуганная Мариша. – Что же они тут делают с мужиками, что те забывают всякие глупости и возвращаются к своим законным половинам словно шелковые?
Мариша добрела до двери с табличкой «Приемная» и деликатно постучалась. Ей не ответили. Тогда она постучалась еще раз. Когда не ответили снова, просто толкнула дверь и вошла в кабинет. Открывшееся перед ней зрелище поражало своей колоритностью. Прямо на полу, в луже крови, лежало скрюченное женское тело и издавало предсмертные хрипы. Хрипы отличались редкой натуралистичностью. Да и вся картина вызывала состояние, близкое к панике.
Особенно жутко смотрелись четыре женские фигуры, замершие возле бьющейся в агонии женщины, которые сурово качали головами и твердили:
– Искренней, Катя! Не верю! Нет, не верю! Не похоже, что ты мучаешься! Больше надрыва!
Несчастная жертва этих садистов пускала кровавые пузыри и захлебывалась от рыданий. Но окружавшим ее садисткам было все мало.
– Не верим, – талдычили они в один голос. – Не верим, и все тут! А если уж мы не верим, то ни один мужик точно не поверит. Больше страданий, Катя!
Мариша попятилась обратно. Но промазала и вместо двери наткнулась на стену с висящим на ней стендом. Закреплен он был, видимо, плохо или крепления ослабли. Но стенд от легчайшего прикосновения сорвался с креплений и со страшным шумом рухнул на пол. Вся компания, включая, как ни странно, и умирающую на полу Катю, замолчала и уставилась в пять пар глаз на Маришу.
– Что тут происходит?! – пискнула она. – Что вы тут делаете?
– Безобразие! – произнесла одна из женщин. – Почему посторонние в учебной комнате? Кто вас сюда пустил, милочка?
– Меня? Мне охранница на входе сюда велела идти.
– Снова вторую смену не предупредили! – возмутилась другая женщина. – Ведь сколько раз говорили: после восемнадцати ноль-ноль в приемной проводятся занятия. Потерпевших сюда не приводить. Девушка! Идите в следующую комнату. Там с вами разберутся!
Эта фраза относилась уже к Марише. Не помня себя от страха, она кинулась бежать. В соседнюю комнату? Ну, уж дудки! Она тут не задержится! Не известно еще, удастся ли ей вообще отсюда выбраться. Но, чтобы добровольно сунуться в соседнюю комнату, где с ней сотворят что-нибудь столь же ужасное, как с этой Катей, она не собирается.
– Девушка! – услышала она за своей спиной. – Девушка, постойте!
Оглянувшись, Мариша увидела ту самую Катю. Только в этот раз девушка и не думала стонать. Напротив, она улыбалась, и улыбалась вполне приветливо.
– Не бойтесь! – произнесла она. – Я сразу поняла, что вы не наша. Наши-то все знают, что бояться тут нечего.
И, говоря это, она одним движением руки сорвала с себя окровавленную одежду и оказалась одетой в чистенькую беленькую блузочку с вышитыми на ней мелкими цветочками. И розовенькие джинсы со стразами на коленке.
– Видите? – произнесла она, приветливо улыбаясь. – Все со мной в полном порядке.
– Но как же это? – забормотала Мариша. – А что же это?
– А то, что вы видели, это была просто тренировка.
– Тренировка?
– Знаете, на иных мужчин картина кончающейся в страшных муках супруги производит очень сильное впечатление. Они на время забывают про всех своих любовниц. И помнят только про жену, которая ради них готова была умереть. Не все, конечно. И не всегда. Но в пятидесяти процентах этот нехитрый прием срабатывает.
Мариша не знала, что и ответить. Она сваляла дурака, верней, дурочку? И ничего тут страшного не происходит? Или это ловушка, обман, чтобы заманить ее и… И что сделать?
– Учтите: вся моя семья знает, куда я направилась, – слегка дрогнувшим голосом произнесла Мариша.
– И очень хорошо, – серьезно кивнула Катя. – Они вас одобряют?
– Вполне!
– Скажите, вы ведь у нас впервые?
– Признаюсь, да.
– Обычно для тех, кто пришел к нам в первый раз, мы проводим беседу с психологом. Но сейчас ее нету.
– Ее?
– Разумеется, для большего психологического комфорта наших клиенток у нас работают исключительно женщины.
Мариша кивнула. Понятно теперь, почему на входе стоит именно охранница, а не охранник. Ведь поставь там дюжего детину зверской наружности, пожалуй, добрая половина жертв мужского коварства повернет назад, не дойдя до Кати и ее коллег с их странными методами работы.
– Итак, психолог у нас на больничном, у нее ребенок заболел. Поэтому я сама попытаюсь вам помочь. Заходите и рассказывайте!
И с этими словами Катя открыла дверь той самой комнаты, в которую несколькими минутами раньше уже предложили пройти Марише. Та нерешительно вошла.
– Так с мужчинами иначе и нельзя! – воскликнула Катя, когда Мариша поделилась с ней своими сомнениями. – И потом, разве они с нами лучше обращаются?
– Ну, не все же, – пробормотала Мариша. – И не всегда.
– В большинстве случаев! – решительно отрезала Катя. – Взять, к примеру, моего собственного мужа! Прожили с ним почти пятнадцать лет, я всегда была ему верна, родила двоих детей. Конечно, он всегда был кобелем, но я думала, что дети его удержат. И что?
– Что? – спросила Мариша больше из вежливости. Ей и так было ясно, что произошло. Будь в семье у Кати все ладно, сидела бы она дома, а не валяла дурака в этом комитете. Почему-то у Мариши было заведомо негативное отношение к дамам-«комитетчицам». Нельзя вторгаться в чужую личную жизнь, даже если у тебя самые благие порывы. Только еще больше напортишь. И зачем возвращать заведомого кобеля в семью? Пусть себе гуляет. Куда лучше обзавестись приличной работой и собственным заработком, чтобы не зависеть от капризов гуляки и самодура.
