– Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе.
Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день?
Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился:
– Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин?
Меня несло на крыльях вранья:
– Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить?
У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном:
– Не знаю.
– Болезнь очень серьезная, – напирала я, – чем раньше человек о ней узнает, тем эффективнее будет лечение. Если у вас есть какие-то догадки, пожалуйста, не скрывайте! Речь идет о жизни и смерти!
– Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил!
– Ну что вы, у меня и в мыслях не было.
Конечно же он за ней следил. Карина приехала к художнику в мастерскую, чтобы забрать копию картины, была, как обычно, мила и недосягаема. По-дружески чмокнула в щечку и упорхнула, а он не удержался и вышел вслед за ней. Как будто бы за сигаретами, но на самом деле – чтобы напоследок увидеть, как любимый силуэт направляется к метро. Однако Карина к метро не пошла. Около подъезда ее ждал мужчина на роскошной иномарке. Карина села в машину – и с диким ревом автомобиль умчался со двора.
– С чего вы взяли, что у них отношения? – спросила я. – Мало ли кто ее подвозил.
– Это сразу чувствуется. Как она на него смотрела, как он дотронулся до ее руки… Такое невозможно объяснить, просто чувствуешь – и всё.
– А как можно найти этого мужчину?
– У него дорогая машина – «Porsche Cayenne», знаете такую? Новая стоит как двухкомнатная квартира в Москве.
– «Porsche» – это, безусловно, ориентир, – насмешливо протянула я, – только в Москве таких никак не меньше тысячи. Как насчет имени, домашнего адреса и места работы?
– Пожалуйста, записывайте: Вадим Григорьевич Архангельский, домашний адрес не скажу, а работает он на Главпочтамте, что на Варшавском шоссе.
Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся:
– Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение.
Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из-за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление».
– Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите.
Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора.
– Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей.
– За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей.
– Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро.
– Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски.
Упоминание Швейцарии еще больше разозлило тетку.
– Принесите справку из Министерства культуры, что картина не имеет художественной ценности, – прошипела она, – тогда я вам поверю. Только имейте в виду, что очередь на экспертизу расписана на полгода вперед. Следующий!
Если бы в посылке была какая-нибудь шмотка, то художник махнул бы на нее рукой. Но картина – альпийский пейзаж – была ему дорога, потому что получилась на удивление удачной. Сергей, человек в принципе не скандальный, отправился жаловаться к начальнику таможенного отдела.
Каково же было удивление посетителя, когда в кабинете он увидел того самого мужика, который подвозил девушку его мечты!
– Вы знакомы с Кариной Елоховой? – вырвалось у Сергея.
Мужчина и бровью не повел:
– А вы, собственно, кто? По какому вопросу?
Художник объяснил. Начальник пообещал разобраться, и через пять минут та самая инспекторша, фальшиво улыбаясь, поставила на таможенном уведомлении Сергея штамп «К выдаче разрешить».
Я выслушала рассказ Сергея, но у меня остались сомнения:
– А вы точно узнали этого Вадима Григорьевича? Вообще-то он не подтвердил, что знаком с Кариной.
– А зачем ему подтверждать? Он женат, однозначно. К чему лишний компромат? Но вот то, как молниеносно была решена моя проблема, – это показатель. Знает он Карину, поэтому и оказал мне небольшую услугу. – Помолчав немного, Сергей развел руками: – Собственно, это всё, чем я могу помочь.
Я поблагодарила художника и направилась к выходу. Уже на улице он меня догнал.
– Людмила, у меня к вам просьба, обещайте, что выполните!
– Смотря какая.
– Когда Карина вернется, дайте мне знать.
Я вздохнула. Любовь – это удивительная возможность подарить свою жизнь человеку, который вам абсолютно не подходит. Похоже, Сергей всё еще горит желанием вручить ценный подарок.
Глава 7
Только подходя к своему дому, я сообразила, до чего же проголодалась. Целый день на ногах, и хоть бы кто бутербродик с колбаской предложил! А «блондин» с «брюнетом» только раззадорили аппетит. Настька, скорее всего, из квартиры не выходила, холодильник пустой. Я завернула в супермаркет, молясь, чтобы очередь в кассу не оказалась с километр.
Как обычно, я побросала в тележку самые необходимые и дешевые продукты: курица «тушкой», молоко в мягком пакете, яйца, масло, хлеб, пачка макарон, рис… Из излишеств – зефир в шоколаде и пачка овсяного печенья. Кассирша пробила мои покупки и отчеканила:
