— Родители назвали в честь Юлия Цезаря, — выдавил из себя парень.
— Звучит о-очень сексуально, — протянула Тамара Самойловна, бросая на него призывный взгляд. — Вам не кажется, Юлий, что настало время подняться в процедурный кабинет?
— В какой процедурный кабинет? Зачем? — удивился инструктор.
— О, так вы там еще ни разу не были? Как мило! Давайте я вас провожу, — защебетала дама и потянула его к лестнице.
Они поднялись на третий этаж, по обе стороны коридора вдаль уходили два бесконечных ряда комнат. Абсолютно одинаковые двери с табличкой «Процедурный кабинет» отличались только номерами. На стене около лестницы висела доска с ключами, какие бывают в гостиницах у портье. Некоторые ячейки пустовали. Таинственно улыбаясь, Тамара Самойловна сняла один ключ и повела Юлия за собой.
В процедурном кабинете стояла лишь широкая двуспальная кровать, две тумбочки и трюмо. Через приоткрытую дверь в ванную комнату были видны свежие полотенца, аккуратно развешенные на сушке.
— Ну, Юлий, развлекайте даму, — хихикнула Тамара Самойловна и плюхнулась на кровать.
Парень понял, каких развлечений от него ждут, и, промямлив что-то нечленораздельное, предпочел ретироваться. Юлий бросился прямиком в кабинет к руководству.
— Кирилл, прямо не знаю, что и делать. Представляешь, жена министра на меня буквально набросилась, привела в процедурный кабинет и разлеглась там. По-моему, она обезумела.
Начальник пришел в ярость:
— Нет, это ты обезумел, если оставил ее там одну! Немедленно беги и удовлетвори все ее прихоти.
— В смысле, ты имеешь в виду, что ее надо…
— Да, трахни ее! — закричал директор. — Ведь именно за этим она ходит в наш клуб. Как и десятки других богатых дамочек.
Юлий окончательно растерялся:
— Но я думал, что я инструктор… что я должен тренировать…
— Вообще-то твою должность следовало назвать «жеребец», — усмехнулся Кирилл, — только в общероссийском классификаторе профессий такого наименования нет. Ладно, иди работай, а то дама заждалась.
— Не пойду, — твердо сказал Юлий, — я не мальчик по вызову.
— Ты абсолютно прав, — спокойно ответил начальник, — с сегодняшнего дня ты обыкновенный российский безработный.
* * *
— Я всегда подозревала, что с этим фитнесом что-то нечисто, — безапелляционно заявила Анастасия. — Ну разве будет нормальная женщина вертеться на тренажерах до упаду, когда дома дел невпроворот? Да еще платить за это бешеные деньги?
И, уверенная в собственной правоте, она гордо расправила юбку на пухлых коленках.
— Ну а что было дальше? Юлий устроился в другое место? — спросила я.
— Да, в эту идиотскую фирму, где людей разыгрывали. Это ему Ванька удружил. — Анастасия кивнула на мужа.
— Между прочим, — взвился Иван Петрович, — Юльке там сначала понравилось. Он сходил на несколько представлений, но потом в ресторане неожиданно умер клиент. И шурин сказал: «Это знак. Нечего мне в этой Москве делать, надо домой возвращаться». Ну и уехал.
— Когда?
— Да сегодня, утренним поездом, — сказал Васин.
— Понятно… — протянула я.
Но мне ничего не было понятно. Какой вывод следует из этой истории? Что Юлий — наивный и честный человек, не способный не только на убийство, но даже на измену? А вдруг он обманул своих родственников? Может быть, его выгнали из клуба за воровство, а историю про сексуально озабоченную министершу он просто-напросто сочинил?
И что доказывает тот факт, что Юлий покинул Москву лишь сегодня, на пятые сутки после убийства? Что ему нечего скрывать? Что он с чистой совестью оставался в столице, не опасаясь ареста? Или парень слишком хитер и хладнокровен, и убить человека для него значит не больше, чем прихлопнуть назойливого комара?.. Слишком много вопросов и слишком мало ответов.
Однако на всякий случай я записала название клуба. Возможно, там мне расскажут о Юлии совсем другую историю.
— Ну что, напишете про развратников в газете? — спросила меня Анастасия на прощание.
— Обязательно, — отозвалась я, тщательно пряча улыбку.
Да уж, эффект будет потрясающий. Думаю, что после такого материала тысячи мужчин со всех концов страны рванут в Первопрестольную в поисках приятного заработка. А все спортивные клубы в Москве закроют, потому что мужья перестанут отпускать туда своих благоверных. В результате столичные дамы стремительно растолстеют, и я больше не буду выделяться на общем фоне. Класс.
Глава 33
Символ семейной власти — пульт дистанционного управления от телевизора.
В нашей ячейке общества власть целиком и полностью принадлежала Максу. Второй день подряд мы смотрели спортивный канал.
Ну, объясните мне, пожалуйста, что интересного в скелетоне, то бишь санном спорте? Какое-то ребячество, честное слово! Взрослые тети и дяди ложатся на салазки и со стремительной скоростью съезжают по извилистой горке. И где тут, собственно, спорт? Где преодоление себя? Ведь это сплошная физика: результат состязаний зависит лишь от силы трения между санями и снегом, больше ни от чего.
Ну а про бокс я вообще не говорю. Два жилистых мужика с остервенением мутузят друг друга. Мне кажется, я даже слышу, как хрустят их кости. Убожество. Единственная отрада — боксер Оскар де ля Хойя, этот симпатяга хотя бы поет перед дракой.
Не думайте, пожалуйста, что я вообще против спорта. Бывают красивые состязания. Например, фигурное катание. Но когда на экране пара фигуристов заскользила по льду, Малахов презрительно скривился и переключил на какую-то политическую программу.
Три самодовольных политолога, раздувая щеки, обсуждали такую проблему: что делать, если президент примет (тут звучит политический термин), ведь тогда упадет (еще один термин) и окончательно возрастет (третий термин).
Нет, вы чувствуете остроту момента? Никто еще ничего не принял, ничего не упало и не возросло, а они уже понастроили кучу гипотез. И чуть не передрались перед камерой, отстаивая собственную точку зрения. Очень хотелось сказать: успокойтесь, господа хорошие, случись то, что вы предрекаете, вы будете последними, у кого спросят совета.
Несмотря на наши с Ниной Платоновной опасения, миллионер Малахов оказался неприхотлив в быту. Прямо-таки аскетичен. Спал на раскладушке в коридоре, укрываясь тоненьким детским одеяльцем, поскольку другого в доме не нашлось. Безропотно ел то, что ему предлагали, не капризничал и ни на что не жаловался. Несколько раз он даже проявил геройство и сменил памперс у младенца.
Если бы не чрезмерное увлечение спортивным каналом, Максим был бы просто идеальным отцом семейства. Впрочем, телевизор — это еще куда ни шло. Но вот ревность…
В Малахове жила совершенно африканская ревность. Она обнаружилась внезапно.
