– Цы… цыганскую… – растерялась Лера. Но старая цыганка продолжала выжидающе смотреть на неё, и девушка робко уточнила. – Вот как Эсма танцевала…
– Ага. Значит, городскую «венгерку» хочешь, – улыбнулась Софья Николаевна. – С каблучками и чечёткой?
– Да! А… почему он… то есть она, эта «венгерка»… городская?
– Потому что её танцевали городские цыганки в хорах. – Софья Николаевна снова улыбнулась. – А ты, наверное, думала, что все цыганки только по полям в драных юбках босыми бегали? Дай, красавица, погадаю?
Лера осторожно промолчала – потому что именно так она и думала. Старая цыганка поднялась и достала с книжной полки альбом с фотографиями.
Это был разбухший альбом с вытертой бархатной обложкой. Открыв его и перевернув несколько картонных страниц, Софья Николаевна показала на потрёпанную чёрно-белую фотографию. С любопытством всмотревшись, Лера увидела с десяток чинно сидящих женщин в длинных строгих платьях, которые, как ей показалось, должны были носить в старину на балах. Через плечо красавиц были наброшены шали с кистями. Волосы убраны в аккуратные высокие причёски. За их спинами стояли мужчины с гитарами.
– Это – цыгане? – недоверчиво спросила Лера, вглядываясь в бальные платья женщин. – Совсем не похожи…
– Так одевались в хорах Москвы и Петербурга. – задумчиво сказала Софья Николаевна. – Видишь вот эту, которая одна из всех с гитарой сидит? Это моей свекрови мать, Нина Светлицкая! Вся Москва по ней с ума сходила! Она романсы пела, и её сам государь император слушать приезжал! А вот это… – Старая цыганка перевернула страницу альбома: – Моя мама!
Лера взглянула – и ахнула от неожиданности. Юная цыганка с косами до талии улыбалась ей со старой фотографии с изломанными краями. На ней была недлинная, чуть ниже колен цветастая юбка, из-под которой виднелись босые ноги. Руки цыганки важно упирались в бока, с шеи свешивалась нитка длинных бус.
– А почему она так одета? А эти, из хора, совсем по-другому?
– Мама была таборной цыганкой, в таборах одевались так. И плясали совсем по-другому, не как в городах. То, что босиком можно сделать, в туфлях нипочём не повторишь! А босиком чечётки не выполнишь, хоть убейся! Так что надевай юбку, туфли и – становись!
Лера кинулась в ванную – и через минуту уже стояла перед своей учительницей в зелёной юбке и изрядно стоптанных туфлях. Софья Николаевна поднялась из-за рояля.
– Есть, девочка, такая поговорка: «Не дорога пляска, а дорога выходка!» Хорошая выходка – это, считай, полпляски уже! Так что начнём мы с тобой с «ходочки». Подними руки… Нет, не вверх, а на уровень груди! Кисти расслабь… Да не так, чтобы они, как тряпочки, висели, а просто – не сжимай пальцы. Средние пальцы немного опусти… видишь, как красиво руки выглядят! И не верти ими! Кистями вертят те, кто «под цыган» танцевать хочет, а не умеет! Вот так – и пошла вслед за мной! Медленно! Слушай счёт! Цыганская пляска работается на четыре четверти. Раз… два… три… четыре! Раз… два… три… четыре… Молодец! Одним каблуком бьёшь – другой подошвой скользишь! Ещё… нет, не так! Ничего, получится! Ещё раз пробуем! Где наша не пропадала!
Через четверть часа Лера наконец очень медленно, пыхтя и сбиваясь, сделала круг «цыганской ходочкой». Ноги не слушались. Следить одновременно и за каблуками, и за подошвами, и за кистями рук не получалось, хоть убей. Юбка путалась в ногах.
– У меня никогда не получится, – убитым голосом сказала она, опираясь на подоконник.
– У тебя УЖЕ получилось. – Софья Николаевна удивлённо взглянула на неё. – Ты вот сейчас за десять минут то выучила, что не всякая цыганка за день сделает! А некоторые и вовсе не могут!
Лера из вежливости промолчала, но преподавательница, видимо, заметила искру недоверия в её глазах и звонко рассмеялась:
– Ты что же, думаешь – раз цыганкой родилась, так уже готовая плясунья?! Ой, нет! Да половина наших в пляске ни в зуб ногой! На свадьбах смех смотреть, как прыгают! А у тебя получается! И хорошо получается! «Ходочку» ты уже освоила, теперь дома сама повторишь… а посмотри-ка на цыганский «батманчик»! Топ ногой! Вторую поднимай! А руками будто с земли охапку цветов берёшь! Раз… два… три… четыре! Раз… два… три… четыре… Умница!
Через час Лера была едва жива, но сумела освоить целых четыре движения: «ходочку», «батманчик», «перекид» и «тропачок». Мокрая от пота, она рухнула в кресло. Софья Николаевна, свежая и бодрая, стояла перед ней и с воодушевлением говорила:
– Лерочка, ты молодец! Ты очень способная! Ты в самом деле никогда раньше не училась танцам?
– Да нет же… – простонала Лера, у которой не было сил даже радоваться. – Я просто люблю танцева-а-ать…
– Оно и заметно! Четыре «примерчика» за час!
– Четыре – чего?..
– Примерчика! – рассмеялась Софья Николаевна. – Так цыгане плясовые движения называют, учи терминологию! И ещё запомни, что хорошая плясунья никогда не выполняет одно движение целый квадрат! Квадрат – это четыре счёта до четырёх! Лучше делать одно движение на полквадрата – и ты царица! На целый квадрат только ходочка, когда ты себя показываешь! Ясно?
– Я-а-асно…
– Тогда переодевайся, пойдём чай пить. Ты уроки сделала?
– Ой… Нет…
– Так. – Софья Николаевна разом перестала улыбаться и грозно взглянула на оробевшую Леру. – В другой раз, перед тем как ко мне прийти, чтобы все уроки были сделаны! Все до единого! Мне ещё не хватало перед Сергеем Палычем за твои двойки краснеть! Мало мне своего балбеса… О – лёгок на помине! Где тебя носило?! Ишь, подкрался, как к чужой лошади!
Лера, вздрогнув, повернула голову – и увидела стоящего в дверях Романа. Он замер неподвижно, опершись плечом о косяк, и Лера не знала, сколько уже времени он наблюдает за ней. Девушка поспешно оправила задравшуюся оборку юбки. Чёрные глаза Романа скользнули по сбитым туфлям на ногах Леры. Ничего не сказав, он повернулся и ушёл на кухню.
– Олух! – горестно прокомментировала Софья Николаевна. – Ничего, девочка… наладится всё.
Лера промолчала, но в груди снова сжался комок. Радость от пляски, от успешно выученных движений («примерчиков!») мгновенно схлынула, снова захотелось плакать. Двигаясь как автомат, она переоделась, поблагодарила Софью Николаевну, договорилась о том, что снова придёт в конце недели, и вышла из дома в уже темнеющий, залитый дождём двор.
День шёл за днём. Солнце грело всё сильней, тротуары давно высохли, почки на липах и тополях полопались и развернулись блестящими молодыми листьями. На майские праздники буйно зацвели вишни, и весь двор к вечеру оказался усыпан белыми лепестками. Ходить в школу в пальто было уже жарковато, но выкройки стильной короткой курточки из замши лежали в шкафу нетронутыми: Лере было не до них.
Каждый её день был теперь расписан по минутам. Утром приходилось вставать на полчаса раньше, чтобы сделать гимнастику, которую рекомендовала Софья Николаевна.
