— Меня Марусич прислал, — объяснила я, не решаясь предпринять и малейшей попытки конспирации. Недоразумения с Кругловой мне хватило сполна. Давно я не оказывалась в такой нелепой ситуации.
— А, Иванова, — понял он. Как я и предполагала, Алексея Марусич тоже просветил на мой счет. Оставалось только смириться.
— Ага, — согласилась я. — У меня к вам несколько вопросов.
— Мне некогда! — огорчился Васильев. — Может быть, в другой раз?
— Я вас долго не задержу, — настаивала я.
— Ладно, — он наконец уступил. — Проходите. Оленька, сделай нам кофе! — крикнул он из прихожей, разуваясь. В коридор заглянула женщина в махровом халате.
— Что-то случилось? — испугалась она.
— Ничего, мне придется немного задержаться, — сказал Алексей и повторил свою просьбу слегка раздраженным тоном.
Оленька пожала плечами и ушла на кухню.
Я вошла в зал, обильно заставленный дорогой аудио— и видеоаппаратурой.
— Присаживайтесь, — указал Васильев на диван. — Что вы хотите от меня услышать?
И тогда я спросила прямо в лоб:
— Где вы провели ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября и со второго на третье ноября?
— Вы имеете в виду мое алиби? — усмехнулся Алексей.
Улыбка у него вышла нехорошая — хищная, обнажившая десны. Словно он готовился к предстоящей охоте и опасался нечаянно оказаться в роли дичи. При встрече в дверях Васильев не произвел на меня подобного впечатления. Возможно, потому, что там свет не падал ему в лицо и я тогда не успела толком рассмотреть его внешность. Сейчас он изучал меня узкими бледно-голубыми глазами, в которых светился холодный интерес, как будто в них застыли две льдинки. При этом казалось, что его длинный вздернутый нос над тонкими неестественно бледными губами к чему-то принюхивается. Волосы Васильев зачесывал назад и, скорее всего, пользовался гелем, потому что они слегка поблескивали. Такое масляное «сияние» я на дух не переношу!
— Именно, — заявила я. В этот момент Оля внесла две крохотные чашечки кофе и поставила их на столик.
— А вы? — поинтересовалась я у нее, удивленная количеством приборов.
— Я пойду к себе. У меня голова болит, — мягко оправдываясь, Ольга сразу вышла из комнаты.
— С женой, где же еще? — ответил на мой первый вопрос Васильев.
В том, что Ольга подтвердит все его слова, я не сомневалась, потому и не стала беспокоить ее расспросами. В общем-то, на другой ответ я и не рассчитывала.
— О чем вы еще хотите узнать? — Васильев явно издевался, что было написано на его гладко выбритом лице.
— Вы и в самом деле испытываете финансовые затруднения? — задала я следующий вопрос.
— Марусич проболтался? — Васильев весь напрягся, даже втянул отвисший живот. Одна из пуговиц на белой рубашке нечаянно расстегнулась.
— А разве это секрет? — удивилась я. Мне его реакция совсем не понравилась. Он действительно мог оказаться замешанным в историю с кражей. Так мне подсказывала интуиция. Значит, следует навести о нем подробные справки.
— Не секрет. И в самом деле, испытываю, — выдавил Васильев сквозь зубы и противным голосом добавил: — Только это вовсе не означает, что по ночам я гербы ворую.
В ответ на данное замечание с моей стороны было молчание — у меня на этот счет имелись иные соображения. Я вглядывалась в его лицо, пытаясь обнаружить в одутловатых чертах признаки алкогольной интоксикации. Однако заядлым пьяницей Алексей не выглядел, скорее напоминал человека, чуть-чуть подуставшего от веселой жизни.
Ольга зачем-то позвала мужа, и он покинул меня, поспешив к ней в комнату. Я тем временем прикидывала в уме, мог ли Васильев быть ночным грабителем, которого спугнул в музее охранник с собакой. Этот вопрос требовал отдельного рассмотрения, поэтому я спешно начала озираться по сторонам, гадая, где бы раздобыть фотографию хозяина. Прислушалась — Алексей и Ольга о чем-то шептались за стенкой. Почувствовав себя уверенней, я быстренько выдвинула несколько ящиков письменного стола, ища семейный альбом. Потом стала открывать дверцы антресолей в «стенке» и наконец обнаружила то, что искала. Шустро, как только могла, извлекла первую попавшуюся фотографию, спрятала ее в сумочку, которую не снимала с плеча, и села на место. Мгновение спустя в комнату вернулся озабоченный Васильев.
— У меня нет больше времени с вами разговаривать, — отрезал он и развел руками. — Дела.
* * *
Как только я вышла на улицу, меня ослепил яркий солнечный свет. Дождь давно перестал, и мокрый асфальт понемногу подсыхал. От усыпанной листьями земли поднимался пряный осенний аромат. Я и не заметила, что пробыла у Васильева довольно долго, а в итоге, если говорить откровенно, не выяснила ничего более или менее определенного. Но тем не менее на подсознательном уровне уже вынесла вердикт: «Виновен!» А я привыкла доверять своему подсознанию. «Аскольдов, Марина, Васильев, — перечислила я мысленно подозрительных личностей. — Как эти трое могут быть связаны?»
Ответ напрашивался сам собой: все они так или иначе крутились вокруг Марусича, и все имели доступ к реликвии. Хотя в последнем случае, пожалуй, за исключением Васильева. Но он и без этого представлял собой сильно сомнительную персону. Я вынула из сумочки фотографию-трофей, чтобы рассмотреть в спокойной обстановке. Снимок был сделан лет пять назад, и лицо Алексея еще не имело на нем неприятного звериного выражения. Однако я только утвердилась в намерении разузнать об этом человеке поподробнее. В частности, надо особенно поинтересоваться его прошлым, вдруг оно сможет пролить свет на историю с варяжским гербом.
Такое в моей практике бывало нередко. Однако я за версту чую запах криминала и встаю в стойку, как заправская ищейка.
«Надо еще раз Игоря, музейного охранника, расспросить, — решила я. — Вдруг он узнает в Васильеве своего ночного противника».
Я усаживалась за руль, рассуждая о превратностях жизни. Неужели Светлана и Марина действительно были подругами? Значит, имел место банальный любовный треугольник? Я старалась припомнить, что там Марусич о своей вине говорил. Надо же, половину прослушала!
Пока все мои попытки выстроить логичную версию заканчивались полным провалом. Не хватало какого-то звена в цепи. Очень-очень важного звена, без которого цепь — не цепь. Я крутила известные факты так и сяк и ожидала озарения, которое выстроило бы все мои домыслы в стройный ряд. Но молния так и не сверкнула. Чтобы не терять драгоценного времени, я завела машину и отправилась в гости к Светлане Марусич.
Но бывшая жена Андрея моих предвкушений не оправдала. Вроде бы она и подходила под те голливудские стандарты, о которых я успела всласть порассуждать в приемной фирмы «Golden Market», но выглядела она вовсе не так ослепительно, как две другие «женщины Марусича». Свету словно под копирку свели с Марины, но забыли добавить красок.
