— Вы кто? — спросил он удивленно, переминаясь с ноги на ногу в стоптанных тапочках. — Я сегодня гостей не приглашал.
Внутреннее чутье тут же подсказало мне, что дело-то как раз обстоит наоборот. Только гостья нагрянула не та и разочаровала хозяина.
— Может быть, позволите мне войти? — ответила я вопросом.
— Почему бы и нет? — Радковский пожал плечами. — Прошу!
Я тут же нырнула в его квартиру, которая, как мне показалось, являлась также и мастерской. Борис проводил меня в зал, обставленный довольно скромно, что, впрочем, впечатления не портило, а, напротив, создавало весьма уютную атмосферу.
— Вы так и не представились, — напомнил он мне.
Я решила рискнуть и назвать ему настоящее имя. В конце концов, этот человек должен быть заинтересован в том, чтобы преступников, укравших его коллекцию, нашли.
— Татьяна Иванова, частный детектив, — представилась я.
Радковский сглотнул. Я увидела, как глубоко провалилось его адамово яблоко, словно он проглотил какой-то огромный предмет. Потом художник часто-часто заморгал глазами, а его кожа из оливковой превратилась в мертвенно-бледную, будто перед ним возник призрак.
— А что, собственно, произошло? — спросил Радковский дрожащим голосом, явно пытаясь справиться с дурнотой.
Я даже подумала, что еще чуть-чуть, и он грохнется в обморок. Все это было явно неспроста. Я пожалела, что затеяла с ним честную игру. Было совершенно очевидно, что Борис в чем-то замешан. Хотелось бы знать, в чем именно. Хотя, конечно, оставалось процентов пять вероятности, что у неисправимого романтика клинический случай аллергии на частных детективов.
— Я разыскиваю бандитов, специализирующихся на краже предметов старины, антиквариата и других предметов искусства, — объяснила я, осматривая стены в комнате, увешанные авторскими работами, стиль которых не смогла бы определить при всем желании.
— А я вам зачем понадобился? — Радковский к этому времени вполне овладел собой.
— Но ведь вы, кажется, тоже пострадали, — начала я осторожно подходить к нужной теме.
— Я давно махнул на это рукой, — признался Борис, — все равно ничего не найдут.
— А что у вас пропало? — поинтересовалась я.
— Коллекция старинных часов, — ответил Радковский.
— И вы никого не подозреваете?
— А какой толк от моих подозрений? — горько усмехнулся художник, а у меня снова появилось впечатление, что он что-то скрывает.
— Вы женаты? — озадачила я его новым вопросом. Радковский бросил на меня изумленный взгляд.
— Нет, — сообщил он. — А что?
— Тогда у вас наверняка есть подружка, — предположила я.
— По-моему, это мое личное дело, — ответил Борис, уставившись своими темными глазами в одну точку.
— Вам знакома женщина по имени Лаки? — спросила я совершенно напрямую.
— Нет, — продолжал он упорствовать в своем нежелании мне помогать. И что самое обидное — я ничего не могла с этим поделать.
— Красивая высокая блондинка, — настаивала я.
— У меня вообще нет подружек, — отрезал Радковский и замолчал, давая понять, что наш разговор на этом закончен. Так я его и покинула — как говорится, несолоно хлебавши.
Уже в машине я снова взялась за мобильник. Интересно, во сколько мне обойдутся все эти телефонные разговоры? Ах, да ладно, не моя проблема. Пусть об этом Андрей Марусич беспокоится. Я набрала номер и после нескольких гудков услышала монотонный голос:
— Здравствуйте, с вами говорит автоответчик. Никого нет дома. Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение после звукового сигнала…
— Незванов, немедленно возьми трубку! — грозно потребовала я после сигнала. — Если не хочешь неприятностей!
— Алло, — раздался раздосадованный голос Вадима. — Ну что ты от меня хочешь, ей-богу? — протянул он обиженно. — Мы же вроде бы все уже выяснили!
Я возразила:
— Не все! Остались некоторые специфические детали.
— Какие? Я и так тебе много лишнего наговорил, теперь спать спокойно не могу. Ей-богу! Отвяжешься ты от меня когда-нибудь? — привычно захныкал Вадик. — Тебя не ведьмой, а рыбой-прилипалой надо было назвать!
— Речь не обо мне, — прервала я его причитания.
— А о чем? — осведомился он.
— О ком, — уточнила я.
— Ближе к делу, ей-богу! — нервничал Вадик.
— Как мне найти Араба? — спросила я.
— Еще не легче! — Незванов просто в ужас пришел. — Это, между прочим, разговор не телефонный!
Мне показалось, что еще немного, и Вадик впадет в истерику.
— А я как раз рядом с твоим домом нахожусь, — ободрила я его.
— Жду, — процедил он сквозь зубы и бросил трубку.
«Вот психопат! Ей-богу!» — подумала я, заруливая к нему во двор.
Вадим встретил меня все в том же живописном халате, и я, как и прежде, не удержалась от улыбки. Он мою иронию, как обычно, проигнорировал.
— Угостил бы кофейком, что ли? — напросилась я. — А то, как всегда, на пустой желудок бегать приходится, словно савраске! Время-то обеденное…
— Ну ты, подруга, обнаглела, ей-богу! — возмутился Незванов, но тем не менее отправился на кухню.
Боялся он меня как огня. И это сейчас было как нельзя кстати. Цеплялась я за Вадика, словно утопающий за соломинку, понимая, что иначе, как через него, мне ни на Араба, ни на Лаки не выйти. Наконец Незванов появился на горизонте с подносом.
— Да здравствует мексиканская кухня! — воскликнул он.
— А я и не знала, что ты гурман! — удивилась я. — Из тебя бы, Вадик, вышел отличный муж. Ну, не пугайся ты так! — поспешила я его успокоить. — Мне тебя в загс тащить недосуг, так что на этот счет пока можешь не волноваться.
— Спасибо хоть на этом, ей-богу, — вздохнул Незванов, расставляя заполненные тарелки. — Учись, пока я жив! Салат с крутонами, гуакамоле и кукурузные лепешки.
— А какой сегодня праздник? — поинтересовалась я, даже немного заинтригованная.
— У человека каждый день должен быть праздником, — философски заметил Вадик. — День прожил — уже праздник! — усмехнулся он с некоторой горечью и, словно фокусник, извлек из бара бутылку текилы. — Что ты на меня уставилась? Сама же говорила, что хочешь есть. Вот и начинай пробовать! О цыпленке не забывай, — добавил он, вставляя в музыкальный центр диск с латиноамериканской мелодией.
— Безумно вкусно, — хвалила я его кулинарные способности, распробовав взбитую со сметаной пышную мякоть авокадо. — Так, может быть, ты мне все-таки дашь какой-нибудь номер телефона или адресок…
— Опять ты за свое, — расстроился Незванов и черкнул на листке бумаги несколько цифр. — Держи, все равно ведь не отвяжешься.
