— Вот я и решила поднять себе настроение, — продолжала между тем Светлана. — Даже старинную косметику достала из загашников, ее мне еще Андрей в былые времена подарил. Сейчас такую не потянуть, — загрустила она. — Заодно и волосы перекрасила. Говорят, что и внутреннее состояние иногда зависит от внешности. Это правда? — Светлана обращалась ко мне, изображая из себя святую наивность.
— Наверное, — я пожала плечами.
Светлана тоже предложила мне кофе, от которого я не смогла отказаться. Руки сами собой потянулись за сигаретой — требовалось сосредоточиться, чтобы детально обмозговать сложившуюся ситуацию. Жозефина удобно расположилась на кушетке напротив и смотрела мне в глаза немигающим магнетическим взглядом, как будто старалась заколдовать.
«Не выйдет», — усмехнулась я про себя, не поддавшись кошачьему гипнозу.
«Ты начинаешь бредить», — апеллировал к моему рассудку внутренний голос. Я только отмахнулась от его комментариев.
Кофе мы пили в гнетущей тишине, которая основательно давила на нервы. Наконец я отважилась нарушить молчание:
— Света, а хотите, я вам погадаю?
По-моему, мой вопрос ее ошеломил. Меньше всего она ожидала такого предложения.
— Я думала, что вы занимаетесь розыском, а не практикуете как гадалка, — высказалась она.
— Это мое маленькое хобби, — призналась я в своей слабости. Мне казалось, что очередной сеанс общения с высшими силами пойдет только на пользу. Я немного хитрила, обращаясь к гаданию второй раз за день: подумала, что Судьба не будет сердиться, если я использую кости не для себя. Или как бы не в личных целях…
— Что ж, давайте, — согласилась Света, посчитав такой поворот дела наиболее безопасным. Я прошла в коридор, вспомнив, что оставила свою сумочку на трельяже, и через пару минут вернулась во всеоружии.
— О чем бы вы хотели спросить Фортуну? — поинтересовалась я у Светланы, подождав, пока она отопьет глоток и поставит чашку на стол.
— Об удаче, — очаровательно улыбнулась бывшая жена Марусича. При этих ее словах я вздрогнула — они показались мне подтверждением моей последней догадки. Светлана сама напрашивалась на неприятности.
— Хорошо, — кивнула я и метнула кости на стул, стоявший рядом из-за того, что стол оказался занят. Кошка проследила своими «изумрудами» за броском. Двенадцатисторонние косточки рассыпались с гулким стуком. Судьба говорила с нами языком цифр.
— Двадцать три, восемь и тридцать два, — вслух произнесла Светлана.
Я с легкостью припомнила, о чем говорили эти числа:
— «Не дайте уговорить себя на участие в рискованном деле. Наивность — один из главных ваших недостатков, контролируйте себя, вам это очень пригодится, особенно в решающий момент», — сказала я назидательно, как бы голосом самой Судьбы, чем окончательно вывела Свету из себя.
— Какой бред! — воскликнула она, не скрывая свой гнев. — Неужели вы в это верите? На первый взгляд, Таня, вы производите впечатление рационального человека!
— В некоторых символах скрывается мудрость древних, — я уже откровенно над ней издевалась, но Лаки еще не поняла, что мне удалось ее раскусить. У меня же не оставалось сомнений, что я разговариваю со своей противницей! — Кстати, Светочка, — обратилась я к ней, — а вы не поищете мой зонтик?
* * *
Я приехала домой в полной уверенности, что Лаки не уйти от заслуженной кары и что варяжский щит с гербом абсолютно без труда обнаружу, устроив за ней соответствующую случаю слежку или обыскав с особой тщательностью ее квартиру, а в крайнем случае — гостиничный номер, в котором временно проживает Тадеуш Бартвелл. Но то, что я увидела, едва переступив свой порог, вывело меня из состояния радужной эйфории. Все в комнате было перевернуто вверх дном, вещи валялись как попало, новенький японский телевизор оказался разбитым, а на стене, недавно оклеенной импортными обоями, красовалась надпись, выведенная углем. Она гласила: «Воровка!!!» Причем три восклицательных знака были нарисованы непомерно большими, просто огромными!
Я устало опустилась в кресло, оглушенная мыслями о превратностях судьбы. Невеселые мои размышления прервал звонок телефонного аппарата. Я недовольно покосилась в его сторону, но все-таки протянула руку за трубкой. В этот раз Араб осчастливил меня лично:
— Ты с кем в кошки-мышки играешь, а? — орала трубка. — Уж не знаю, какой из тебя детектив, но новый бизнес ты явно не по своим зубам выбрала! Прихапала арфиста и валишь все на Лаки. Лучше бы потрудилась понадежнее статуэтку припрятать. Чтобы до вечера вернула мне герб, а не то… — он угрожающе засопел, от чего мне стало смешно. Неадекватная реакция, что уж тут поделаешь. — Считай, что я тебе войну объявил, так что теперь не выкрутишься!
— Дрожу от страха! — ответила я в тон и бросила трубку. Угораздило же связаться с такими идиотами!
Теперь я отчетливо понимала, что оставаться в квартире небезопасно, и подумывала о том, чтобы на время перебраться в другую, оставленную мне в наследство бабушкой и используемую обычно в конспиративных целях. Иногда я там проводила особо важные и секретные встречи, а иногда, вот так же как и сейчас, переживала опасные времена. В общем, не жилище, а конфетка для частного детектива! Или, как говорит один мой старый знакомый, — песня!
Тишину снова нарушил телефонный звонок. Я хотела было выдернуть шнур из розетки, но в последний момент передумала. Любопытно, что еще собрался мне сообщить нервный гангстер? Ну, никак не успокоится, до чего обида заела, что его с гербом обошли.
Я подняла трубку и поднесла ее к уху, приготовившись к новому потоку оскорблений и придумывая ответную реплику, однако абонент обманул мои ожидания.
— Таня? — раздался знакомый голос. — Это Ефремов.
Я вздохнула от облегчения и одновременно от некоторого разочарования — очень уж хотелось поставить Араба на место. Ну да ладно, случай еще, надеюсь, представится.
— Привет! — отозвалась я. — Есть какие-то новости?
— Я, кажется, понял, о ком ты меня спрашивала, — произнес он задумчиво.
— И о ком же? — насторожилась я.
— Снова о Грее.
— О ком, о ком? — я сначала не поняла.
— О Радковском, о ком же еще? Это у него подружка — блондинка. Вот только была или есть, не знаю. Вроде она его бросила, так он в запой даже одно время ударился, очень сильно переживал. Едва не разорился совсем. Картину даже написал с алыми парусами, хотя никогда не был маринистом. За это его, в общем-то, Греем и прозвали.
— Имени ее не припомнишь? — поинтересовалась я. Выходило, что и Грей-Радковский замешан в этой истории, иначе зачем бы ему было скрывать от меня свое знакомство с Лаки.
— Как-то на иностранный манер, — ответил Миша.
И я решила ему помочь:
— Случаем, не Лаки?
— Точно! — воскликнул он.
