– У меня есть история, – объявляет Люк и злобно усмехается, глядя в мою сторону. Глаза у него покраснели, речь стала слегка невнятной. – Я никогда не говорил девушке, которую хотел подцепить, будто солирую в хоре.
– Вот за это я тебя убью. – Я протягиваю руку над столом, чтобы конфисковать у Люка бутылку. – Ты это знаешь?
Люк ухмыляется, а я делаю глоток и смотрю на Калли:
– Мне тогда было пятнадцать. Я совершал много глупостей.
Кажется, Калли до этого нет дела, но иногда ее трудно понять.
– Ты не обязан мне ничего объяснять.
– Хорошо. Теперь моя очередь. – Я фокусирую взгляд на Люке. Ну и достанется же ему сейчас. – Я никогда не показывал стриптиз, стоя на столе в комнате, полной народа.
Карие глаза Люка холодны, он опрокидывает бутылку и с усилием проталкивает виски в горло, кадык у него вздрагивает.
– Я никогда не просыпался среди ночи с плачем, потому что увидел кошмарный сон после просмотра «Хеллоуина».
– Мне было десять лет, – протестую я, забирая у него бутылку, отхлебываю изрядную порцию виски и начинаю ощущать кипение жизни во всем организме.
– Я никогда не мочил штанишки, потому что оказался на улице без ключей и не мог попасть домой.
Люк хватает бутылку из моей вытянутой руки и проливает немного виски на кофейный столик.
– Я никогда не посылал девушкам письма, чтобы проверить, нравлюсь ли я им. «Ты меня любишь, Тами Бентлер? Как ты думаешь, я симпатичный?»
Калли чуть не лопнула от смеха. Она похлопывает себя ладонью по рту и, согнув плечи, склоняется к коленям.
– Даже не знаю, что мне делать со всей этой информацией.
Я заливаю в глотку новую порцию виски и вытираю рукавом губы. Хотя мне и страшно, что из-за откровений Люка я выгляжу болваном, зато Калли веселится. Это меня радует.
– Ты считаешь, это весело? – спрашиваю я, а она поднимает голову, вытирает слезы и кивает. – Потому что я ведь и тебя легко могу поддеть.
– Ты обо мне не так много знаешь, Кайден, поэтому я не очень-то беспокоюсь. – Калли качает головой и продолжает улыбаться. – Кроме того, я уже говорила, что ничего такого особенного не делала.
Я наклоняюсь к ней, приставляю губы к ее уху, отодвигаю мешающие волосы и шепчу:
– Я никогда не целовался под дождем так, чтобы это стало одним из лучших поцелуев в моей жизни.
– Но с тобой это было, не так ли? – От моего дыхания Калли поеживается, плечи ее вздрагивают. – Или, может, нет? Я не знаю.
– Мне нравится, когда ты путаешься. Это мило. – Я приставляю бутылку к губам, отклоняю голову назад и отхлебываю виски, чтобы она знала мой ответ. Направляю бутылку на Калли и взгляд туда же. – Твоя очередь, если это неправда.
Калли дрожащими руками берет бутылку. Я слежу, как двигаются ее губы, когда она делает большой глоток. Наверное, мне не нужно смотреть на нее, но наблюдать за ее губами так приятно, это меня развлекает и заводит.
– Боже, как оно обжигает. – Калли кашляет, надув щеки, выпускает воздух, ставит бутылку на стол и вытирает рукавом губы.
– Мне надо поссать. – Люк берет бутылку со стола и встает.
Он открывает дверь на улицу и неуверенной походкой выходит, оставляя створку приоткрытой.
– Почему он пошел на улицу? – Калли изумленно смотрит на меня.
– Просто он пьян. – Я расслабленно откидываюсь на спинку дивана, держа руку на плече Калли. – Ему нравится ссать на улице.
– С ним ничего не случится? – Калли подкладывает под себя ногу. – Кажется, он уже дошел до кондиции. Вдруг забредет в деревья и заплутает?
– Ничего с ним не случится, – отмахиваюсь я.
Мне больше не хочется говорить о Люке.
Некоторое время мы сидим молча. Краем глаза я наблюдаю за Калли. Мне страшно хочется трогать ее, как тогда, в комнате над гаражом.
Калли разворачивается ко мне, сжимает губы, чтобы не заулыбаться.
– Так что же, ты действительно написал Тами Бентлер такое письмо?
– Позволь мне сделать одно уточнение: это произошло в третьем классе.
Я обнимаю Калли за плечо, укладываю рядом с собой и переплетаю свои ноги с ее ногами. Устраиваясь поудобнее, Калли стукается головой о подлокотник кресла.
– Ай… Что она ответила?
– Давай-ка подними голову. – Я подкладываю под шею Калли свою руку вместо подушки. – Она ответила «нет».
– Как грустно. – Калли поворачивается на бок, ко мне лицом. – Я бы ответила «да».
– Правда? Я тогда не был таким очаровательным, как сейчас.
– Ты мне очень нравился в начальной школе. – Она давится смехом, а потом опускает голову мне на грудь.
– Что? – Я приподнимаю ее голову, подцепив подбородок согнутым пальцем. Теперь мне видны глаза Калли. – Правда?
– Думаю, ты знаешь, что почти все девочки были в тебя влюблены. Я удивляюсь, что Тами сказала «нет».
– Тами, наверное, отнеслась бы к такому письму лучше, если бы оно было от кого-нибудь вроде тебя.
– Ты имеешь в виду, что ей нравились… нравятся девушки?
Пожимаю плечами и гляжу в потолок:
– Так говорят, но кто знает, правда ли это. – Я делаю паузу, опускаю взгляд и смотрю на Калли. Она смачивает языком губы. – Ты пьяная?
– Совсем не пьяная. Я сделала всего два глотка.
– Да, но ты хрупкая и весишь мало. – Я щиплю ее за бок, а она, защищаясь, прижимает руку к ребрам.
– Не такая уж я маленькая и хрупкая, – протестует Калли. – Поверь, я почти ничего не чувствую.
Я молча изучаю ее глаза, а потом придвигаюсь к ней и говорю с угрозой:
– То есть если я тебя сейчас поцелую, это не будет означать, что я воспользовался твоим бессознательным состоянием?
– Нет, но, может быть, получится, что это я воспользовалась твоим состоянием. У тебя изо рта разит почти как из бутылки. – Калли улыбается и машет рукой у носа.
– Поверь, ты можешь использовать меня, я не против, даже когда трезвый. – Я прижимаю губы к губам Калли и чувствую, как сердце у меня в груди подпрыгивает, а она перестает дышать.
Становится совсем тихо. Мы лежим, уткнувшись лбом в лоб. Наше дыхание смешивается. Я кладу руку на бедро Калли, закрываю глаза и чувствую напряженность момента, как открытую рану.
– Я хочу спросить, – шепчет Калли. – Сколько людей видели, как Люк шел в халате?
– Ты знаешь, что на каждое Рождество в центре города поют рождественские гимны?
– Ага.
– Ну вот, там мы и шли.
Калли смеется, забирается на меня, кладет голову мне на плечо, а ногами обхватывает за бока.
