19. Она
Джоди сидит в офисе Барбары Фелпс, бакалавра искусств и права, адвоката, рекомендованного ее подругой Элен. Барбара – миниатюрная старушка, ей, наверное, уже хорошо за семьдесят, крашенные хной волосы, нарисованные карандашом брови, тоненькие запястья. Старомодный костюм мешком висит на ее тщедушном тельце, но спина идеально прямая. Элен сказала, что Барбара получила диплом, когда подобный уровень образования для женщин был еще редкостью, и всю свою профессиональную жизнь посвятила тому, чтобы обращать несчастных и зависимых жен в свободных бывших жен – этакий союз процветающих разведенных женщин.
Кабинет Барбары, расположенный на верхнем этаже офисного здания в Лупе, обставлен неприветливой мебелью немецкого дизайна «Баухауз» и увешан полотнами в стиле абстрактного экспрессионизма, своей ценой свидетельствующими о силе женщин, с которыми она работала. Она усадила Джоди на стул «Василий» и задала какие-то базовые вопросы. Теперь, обмахиваясь принесенным ей ордером на выселение, Барбара спокойно объясняет, что глупо было отказываться от замужества с Тоддом, когда он предлагал, потому что в данный момент у Джоди прав на эту квартиру не больше, чем у уличной кошки.
– Без свидетельства о браке вы не имеете прав ни на какое его имущество. Так что, дорогая моя, вы всецело зависите от его милости. Ни один судья не решит дело в вашу пользу. С гражданским браком в нашем штате не считаются.
Джоди кажется, что Барбара не очень ее поняла.
– Я живу с ним как жена уже двадцать лет, – возражает она. – Мы все создавали вместе. Он не может заставить меня съехать. Если я откажусь, что он сделает?
Барбара качает головой.
– Юридически права проживать там у вас нет. Если вы предпочтете игнорировать слово закона, в итоге вам же будет хуже. Вероятнее всего, окажетесь на улице с тем комплектом одежды, в котором вас застанут. И соседи все увидят. Я бы этого не рекомендовала.
– Но ведь это я обустроила ему дом, – говорит Джоди. – Я готовила, убирала, заботилась о нем. Он не может меня вышвырнуть только потому, что теперь это стало неудобно.
– Может. И, судя по всему, он это сделает.
Джоди пытается как-то все для себя уяснить. Но это и кажется бессмысленным, и не соответствует ее представлениям о справедливости. Но что хочет сказать Барбара, ей понятно.
– Ладно, – соглашается она, – это его квартира.
– Да, – говорит Барбара, – это его квартира.
– Но он должен меня содержать, – продолжает Джоди.
– Почему? – спрашивает Барбара.
– Потому что он всегда это делал. Мы об этом договаривались.
– Напротив. По закону штата Иллинойс никакое содержание вам не полагается. Но если посмотреть в целом, ваше положение не так уж и ужасно. На словах он разрешил вам взять вещи, которые захотите. Если он говорил это искренне, то вы избежите глупого дележа имущества и не потеряете совсем уж все. Следовательно, вы сохраняете и достоинство, и имущество.
Джоди обдумывает услышанное по пути домой: ей так не кажется. Как же ей удастся сохранить достоинство, если она позволит ему вышвырнуть ее, с вещами или нет – неважно? Все они против нее: Тодд, Гарри, даже эта Барбара Фелпс, а ведь она должна быть на ее стороне. Может, их поведение и законно, но совершенно негуманно.
Вернувшись домой, она снимает пальто и обувь и ложится на диван. Спать днем не в ее привычке, но сейчас Джоди чувствует себя как камень, брошенный в грязную воду и идущий ко дну. Когда она снова открывает глаза, небо за окном уже бесцветно, а комната погружена в полутьму. Она встает, снимает юбочный костюм от Валентино и кормит собаку ужином. Глядя, как пес ест, Джоди думает, что хорошо бы ей хотя бы половину его аппетита. Она неуверенно останавливается перед холодильником и изучает его содержимое. В итоге достает из морозилки водку, плескает немного жидкости в стакан с широким дном, добавляет каплю тоника. Одна Джоди пьет редко, но сегодня случай особый, такое требуется в некотором смысле отпраздновать. Она всегда была из тех, у кого все под контролем, все хорошо, а сегодня ее низвергли, и оказалось, что для этого хватило лишь небольшого толчка; настолько непрочным было ее положение. Два десятка лет Джоди верила, что ее жизнь обеспечена, а оказывается, она все это время висела на волоске. Можно сказать, что, съехавшись с Тоддом, она жила иллюзиями – иначе не назовешь. Жила, исходя из ложных предпосылок, может, выдавала желаемое за действительное. Женщины, какой она себя видела, никогда и не существовало.
Выпив, Джоди наливает еще, только на этот раз без тоника. Тридцать дней. Все, что ей дали. За тридцать дней она должна самоудалиться из настоящего времени, как заноза из живой плоти. Вот до чего дошло. Ее низвели до статуса инородного тела в ее же личной жизни.
У Джоди есть знакомые, которые прошли через нечто подобное, но абсолютно никого из них нельзя считать образцом для подражания. Эти женщины, в числе которых и ее подруга Элен, не демонстрировали никакой мудрости или достоинства, им не удалось вернуть утраченные годы или восстановить репутацию. Впрочем, для многих из них все это закончилось лучше, чем для нее самой. Почти все хотя бы остались жить в своем доме.
Последователи Адлера возрадовались бы – настолько у нее все оказалось запущено. Они же обожают выискивать ошибки в образе жизни клиента, дефекты в логике и нелепости в установках. У нее были такие привилегии и возможности, а Джоди пустила все под откос. А все из-за уверенности, что судьба будет к ней милостива, что нет необходимости себя подстраховывать, думать о будущем. Было в этом некое высокомерие, теперь-то Джоди поняла. Если бы Джерард Хартман заметил это в те времена, когда она ходила к нему на терапию, он бы немедленно наставил ее на путь истинный. Да, вероятнее всего, Джерард бы избавил Джоди от всех ее недостатков, если бы только она ему это позволила, если бы не бросила ходить. Он, Джерард, был в этом хорош, он что-то предчувствовал, почему и не отступался – несмотря на то, что на поверхности у нее проблем не было, и в его услугах (по ее мнению) Джоди не нуждалась.
Хотя и не сказать, чтобы их встречи были пустой тратой времени. Когда они дошли до ее отношений с Райеном, Джоди поняла, что этот клубок надо распутать. И ковыряться в этом было не так уж и болезненно. Джерард работал профессионально – он обладал и знаниями, и опытом, и необычайно глубоко смотрел. К тому же, диалог он вел крайне мягко и деликатно.
Джерард: А припадки Райена? Ты упоминала кошмары и членовредительство. В чем именно там была проблема?
Джоди: Иногда он по ночам просыпался с криком. Вопил, колошматил руками и ногами, подолгу не успокаивался. Иногда кусал сам себя до крови. В руку или ладонь.
Джерард: К врачу в связи с этим обращались?
Джоди: Наверняка. Надо думать.
Джерард: А ты знаешь, был ли поставлен какой-нибудь диагноз, назначено лечение?
