Словом, передо мной явилось средоточие консервативного менталитета городской России.
Я ответила соответственно — гордым и независимым взглядом уверенной в себе женщины неполных тридцати лет. Тетка со своими авоськами уже собиралась пройти мимо меня, как что-то неожиданно удержало ее. Я решила, что ей, видимо, просто было скучно, и она вступила в разговор с незнакомым человеком.
— Вы к Ирине, что ли, пришли? — поинтересовалась она, метнув в меня любопытный взгляд.
В мои планы никак не входило общение с пожилыми соседками моей подруги, однако, чуть улыбнувшись, я ответила, чтобы не выглядеть уж совершенно невежливой в ее глазах:
— Да!
— Вы ее подруга?
Я вздохнула, подумав, что, похоже, тетка настроилась на целый допрос.
— Да, — с такой же независимой интонацией кратко произнесла я.
— Вы что ж, совсем ничего про нее не знаете? — с каким-то непонятным превосходством спросила тетка.
— А что я должна знать? — удивилась я.
Тетка поставила авоськи на бетонный подъездный пол и тяжело вздохнула.
— Беда, дочка, у нас большая приключилась, — в голосе женщины послышались нотки дежурных причитаний. — Живешь-живешь и не знаешь…
— То есть? Чего не знаешь? — не поняла я.
— Так ведь уже четыре дня как преставилась Иринка-то! — достав платочек, проговорила тетка.
Внутри у меня что-то екнуло.
— Как… преставилась? Кто… преставилась?
— Как кто? Иринка. О чем я тебе и говорю, — тетка жестом показала мне нечто, обозначающее удавку. — Такие вот дела, дочка.
— Ее задушили, что ли? — совершенно ошарашенная этой новостью, спросила я.
Мои пальцы сами собой полезли в сумочку, выискивая сигареты. Но я вовремя поняла, что дымить при этой тетке означало немедленно потерять с ней контакт: такие обычно не одобряют курящих женщин.
Соседка между тем отрицательно покачала головой.
— Са-ма, — она пристально взглянула мне в глаза. — Она са-ма… Вот грех-то какой! — тетка вытерла лоб платочком.
Буквально раздавленная услышанным, я не сразу нашлась что ответить. А собеседница моя, почти наслаждаясь эффектом, который произвела своим сообщением, тоже молчала и смотрела на меня, продолжая сокрушенно покачивать головой.
— Значит, самоубийство? — наконец выговорила я.
Вместо ответа соседка зачем-то огляделась по сторонам, хотя вокруг никого не было, и утвердительно кивнула головой.
— Где же все это произошло? — спросила я, чувствуя, как во мне просыпается детектив.
— Здесь, где же еще?! В этой самой хате, — ответила тетка и показала пальцем на дверь квартиры, где еще четыре дня назад жила Ирина.
— Это была ее квартира? — продолжила теперь уже я свой допрос.
— Не-ет, куда там! — протянула соседка. — Клавдия Ивановна сдавала ее, соседка моя. Она у дочери сейчас живет, вместе с зятем. Сдала хату через фирму, думала, все будет нормально, а вот что получилось… Теперь ей боязно здесь и жить-то будет, наверное… Сейчас ведь знаете время-то какое! Сдашь, а потом вот такое случится… Не ведаешь, как и жить-то на белом свете.
— А вы не знаете, почему она… Ирина… это… сделала с собой? — осторожно поинтересовалась я.
— Нет, ты что! Мы же с ней особо-то и не общались. Она ведь молодая, а мы старики. Вы ведь, молодежь, все между собой да между собой, мы вам, видите ли, неинтересны… — скороговоркой забрюзжала тетка.
— А вы не дадите мне телефон или адрес Клавдии Ивановны? — вдруг выпалила я неожиданно пришедшую мне в голову мысль.
— Клавдии Ивановны? — удивилась тетка. — А зачем? — ее взгляд опять стал подозрительным.
Я решила сказать правду:
— Понимаете, мы с Ириной не виделись очень давно. Я даже не знала, что она вернулась в наш город и сняла здесь квартиру. А так, может быть, Клавдия Ивановна мне подскажет, вдруг кто-то в гости к ней заходил… Словом, хочу найти ее знакомых.
Тетка рассматривала меня где-то с полминуты, будто делала рентген. Наконец, видимо, сочла, что моя внешность соответствует ее представлениям о порядочной девушке, и как-то неуверенно проговорила:
— Подождите, у меня ее телефон дома записан…
Она вернулась к себе в квартиру и, порывшись там не более минуты, вынесла мне бумажку с записанным на ней телефоном. Я поблагодарила и, дабы закрепить свое расположение к ней, помогла снести вниз одну из авосек, которая, кстати, оказалась достаточно тяжелой. У дверей подъезда я с ней распрощалась и пошла к своей машине.
Прямо оттуда я позвонила по сотовому той самой Клавдии Ивановне, у которой Ирина снимала квартиру. Мне долго пришлось продираться сквозь маразм и бестолковость мозгового процессора старшего поколения, прежде чем я смогла убедить свою собеседницу, что не будет ничего плохого, если она скажет мне название риелторской фирмы, через которую она сдавала квартиру. В ответ я выслушала еще одну длинную тираду о безалаберности представителей молодого поколения, которые только и делают, что пьют, мужиков к себе водят, а потом такое случается…
Я для приличия даже поддакнула несколько раз своей собеседнице, чем вызвала у нее активное желание продолжить разговор. Но тут уже мне пришлось напрягаться, чтобы его закончить. Наконец я выудила у нее название фирмы и закончила разговор. Отключив связь, я швырнула трубку на сиденье рядом, опустила голову на руль и задумалась.
Надо же, за окном солнце, летит тополиный пух, жизнь цветет всеми цветами радуги, а Иринки уже нет с нами, грустно подумала я.
В моем мозгу прокручивались картины не такого уж давнего институтского прошлого. Тогда Ирина Лейкина, брюнетка невысокого роста с острым носиком, была очень подвижной девушкой, смешливой заводилой нашей компании. Она придавала большое значение отношениям с противоположным полом, ставя на первое место надежность и, что немаловажно, потенциальную платежеспособность партнера. Словом, при всей своей кажущейся легкомысленности — за годы учебы она сменила с десяток любовников — она была достаточно вдумчивой девушкой. Но вместе с тем очень веселой и беззаботной. И трудно было себе представить, что она вдруг дойдет до того, что покончит с собой. Я попыталась мысленно увидеть эту сцену, но не смогла. Подобное просто не укладывалось в моей голове.
Освободившись наконец от видений, я бросила взгляд на свою сумочку. Надо, наверное, все-таки покурить… Может быть, хоть немного нервы успокою. Я открыла сумочку, но мой взгляд остановился не на пачке сигарет, а на гадальных костях.
Что, если спросить совета у высших сил, как-то рассеянно подумала я и бросила кости, хотя это происшествие и не имело никакого отношения к моей работе. Надо сказать, что я в последнее время обращалась к ним не только когда вела расследование, но и, как говорится, просто по жизни. То есть когда дело касалось отношений с мужчинами и различного рода спорных финансовых ситуаций.
