Впервые в жизни Джереми задумался о последствиях своих беззаботных и бездумных поступков, боли, которую мог причинить кому-то другому, и осознал, каким подлецом станет, если поступит таким образом. И все же он помнил себя как эгоистичного легкомысленного любителя развлечений и почти не надеялся на собственное здравомыслие. Кстати, в свое время дядя не раз напоминал ему об этом, произнося одну и ту же фразу: «Когда ты пресытишься, то думаешь только о себе».
Такой своеобразный, столь нехарактерный для него самоанализ поднял Джереми из постели и привел к окну. Странная горечь щемила его душу, и он задумался. «Могу ли я быть лучше, измениться?» — снова и снова спрашивал себя Девлин. Впервые в жизни, вместо того, чтобы принять, как должное, свое капризное беззаботное поведение, он вдруг почувствовал отвращение к себе. Наверное, Мередит все-таки будет лучше выйти за своего ручного кузена. Мысль о том, чтобы отказаться от Уитни, всколыхнула его сознание. Нет! Он не позволит ей прозябать с такой тряпкой! Кроме ему совсем не хочется упускать шанс получить свободу, богатство и доступ к постели Мередит. Нет, Девлин научится жить с тем, что получит. Он уже пробовал поступать так в прошлой жизни, а месяцы рабства смягчили его нрав — вот и все.
Мередит, не догадываясь о желании, бурлящем в душе Джереми, и о том, каких усилий стоило ему держаться в стороне от нее, знала лишь, что крайне редко видится с ним.
Она шила, пока не начинало жечь глаза и сводить пальцы судорогой. Юбка свадебного платы имела ярды и ярды вышитой каймы, а с жестким корсажем дочти невозможно было справиться. Кроме этого, ей приходилось проверять качество уборки дома и подготовку к свадебному пиршеству, которое намечали провести еще грандиознее, чем вечеринку.
Хотя ее руки постоянно занимались каким-либо делом, работа, тем не менее, не занимала мысли, которые снова и снова возвращались к Джереми. Уитни была уверена, что он намеренно избегает ее. Должно быть, Девлин решил — в день скачек на него нашло временное затмение. Он не пришел к ней в комнату в ту ночь, как грозился при поцелуе (хотя, чопорно напомнила себе Мередит, она совсем этого не хотела). Джереми больше не поддразнивал и не целовал ее, даже не бросал многозначительных взглядов при случайных встречах. Если когда-то у него и существовало к ней некоторое влечение, то теперь оно, должно быть, умерло, исчезло безо всякого следа.
Мередит взглянула на Лидию, занимавшуюся шитьем рядом, и сказала себе: «Как глупо думать, что Джереми хочет меня, если у него в распоряжении такая восхитительная женщина, как миссис Чандлер».
С холодной рассудительностью взглянув на события прошлых дней, Уитни тут же решила: поцелуи Девлина после скачек являлись лишь плодами радостного возбуждения от выигрыша. Даже ее тогда охватило торжество победы. А что же говорить о мужчине, который первым пришел к финишу? Когда она рванулась к нему, словно последняя потаскушка, Джереми просто воспользовался подвернувшейся возможностью. С любой другой женщиной он вел бы себя точно так же. Ему хотелось дать выход своему всплеску эмоций.
Существовало вполне подходящее объяснение и для других случаев, когда Девлин проявлял страсть к .ней. До помолвки он, без сомнения, пытался завлечь ее, чтобы Уитни помогла бежать. Вполне возможно, Джереми даже строил планы и о женитьбе, как и предложил Дэниэл. А в ночь вечеринки он боялся, что она откажется от обручения, и своими авансами старался убедить ее не делать ничего подобного. Джереми просто не мог желать по-настоящему! Даже сама мысль об этом абсурдна и смешна.
День за днем Мередит трудилась до изнеможения. Мысль о замужестве и брачной ночи пугало ее просто потому, что она слишком мало знала об этом. Уитни уже не надеялась выйти замуж, кроме разве что за Галена, а такой союз не заключал бы в себе ничего неожиданного или пугающего. Но Джереми может сделать что-то ужасное, как только она окажется в его власти. А может, ей унизиться, поддавшись искушению его поцелуев, словно и прежде? Кроме всего прочего, ей не давала покоя интрижка Девлина, возможно, продолжавшаяся до сих пор, которая может опозорить ее перед всей округой; но как выведать об этом у Лидии, Мередит не знала. Впрочем, он в состоянии завести шашни еще и с Опал Гамильтон. Эта куколка так бегает за ним, что он, конечно, не преминет воспользоваться такой возможностью.
Словом, ко дню свадьбы Мередит просто онемела от страха, двигаясь, словно зомби, пока облачалась в парадное платье, специально пошитое к этой церемонии. Бетси помогала ей управляться с кринолином и многочисленными подъюбниками. Все одеяние Уитни смотрелось великолепно: от кружева и шелка нижнего белья до пышных складок нижних юбок и жесткого парчового платья оно сияло новизной и изяществом.
Парча была цвета слоновой кости, как и подъюбник с прелестными кружевными оборками. Вставку для корсажа расшили золотыми нитками, а кружево светлых тонов струилось из манжет и оборками лежало вдоль квадратного выреза. Золотистые атласные бантики схватывали юбку сзади, из-под которой кокетливо выглядывали изящные парчовые туфельки. Лидия настояла на том, чтобы самой соорудить прическу Мередит. Она уложила ее волосы каскадом локонов, переплетя их с флердоранжем.
— Ты делаешь меня похожей на Цереру, — запротестовала Уитни.
— А что плохого в том, чтобы выглядеть как богиня? — тут же возразила Чандлер.
— Мне это не идет.
— Чепуха. Мне виднее… Ты мила и действительно похожа на невесту. Если, конечно, немного пощипать щечки, чтобы они чуть-чуть порозовели, а то ты бледная, словно покойник. — Внезапно хорошее настроение Лидии исчезло,
и Мередит поняла, что, произнеся слово «покойник», та подумала о Дэниэле. Волна печали на мгновение затопила даже страх Уитни. Харли с каждым днем становилось все хуже и хуже. Он так похудел и осунулся, что стал почти не похож на прежнего грубоватого бодрячка. Обе женщины понимали: Дэниэл цепляется за жизнь, чтобы увидеть Мередит замужем. Они боялись, что после свадьбы он станет угасать еще стремительнее.
Харли ждал падчерицу на верхней площадке лестницы. Хотя он заметно похудел и кожа на лице обвисла, весь его облик излучал гордость, придавая ему обманчиво-здоровый вид. Дэниэл сунул руку Мередит в изгиб своего локтя и лучезарно улыбнулся.
— Ты прелестна, моя дорогая. Разумеется, вы тоже, мисс Уитни, — добавил он, обращаясь к Алтее, которая вышла вместе со своей подругой из ее комнаты. .
Алтея сегодня исполняла роль подружки невесты, и на ней было красивое светло-зеленое платье из бархата. Лидия поколебалась, испытывая неуверенность перед обычной сдержанностью мисс Уитни, когда делала прическу Мередит, но потом все-таки решилась и предложила ей уложить и ее волосы. К удивлению миссис Чандлер, та с восторгом согласилась. Лидия собрала светлые льняные волосы Алтеи в замысловатое сооружение из локонов и завитков, переплетенных с зеленой лентой. И хотя прическа получилась очаровательной и модной, она все равно подчеркивала индивидуальность ее обладательницы.
Теперь Чандлер, ослепительно улыбнувшись собравшимся на лестничной площадке, проплыла мимо, шелестя ярко-зеленым атласом наряда. Из чистой вежливости Мередит пригласила ее быть одной из сопровождающих, хотя и страшилась красоты Лидии, которая смотрелась особенно ярко рядом с ней, но та торопливо отказалась. Предложение согрело ее сердце, но она прекрасно понимала, что появление на людях в такой день шокировало бы всю округу. Кроме того, Чандлер очень хотела, чтобы свадьба Мередит прошла без сучка и задоринки.
