Джереми на протяжении всего путешествия оставался на противоположном краю судна и сердито хмурился. «Она упрямая и холодная ведьма, — думал он. — Я больше никогда не найду в ней удовольствия. Меня грубо отвергли! Мередит запятнала всю красоту прошедшей ночи».
Задумайся Девлин над этим более глубоко, он бы удивился, как сильно задели его ее слова, обиднейшие слова. Но Джереми продолжал злиться и не мог мыслить здраво. Вместо тщательного анализа сложившейся ситуации он поклялся продать плантацию и уехать, как только умрет Дэниэл. «Это единственно разумный план, — мелькнуло в его голове. — Иначе Мередит доведет меня до убийства, если я останусь с ней на всю жизнь».
Как только судно причалило, они отправились в популярную чарлстонскую таверну и гостиницу со странным названием «Бык и Вепрь». Чернокожий работник с пристани шел следом за ними с чемоданами, в то время как Мередит и Девлин маршировали к постоялому двору в ледяном молчании.
Лишь только они вошли в таверну, к ним навстречу поспешил хозяин, кивая и любезно улыбаясь. Хотя большинство подобных заведений в колониях представляли собой простенькие грязные помещения, где спали в общей длинной пристройке и ели сомнительную пищу, такие большие города, как Чарлстон, обычно могли похвастаться одной или двумя прекрасными гостиницами. «Бык и вепрь» входил в число подобных. Это было аккуратное кирпичное здание неподалеку от причала, чтобы привлекать путешественников, но в то же время достаточно далеко, чтобы держаться в стороне от моряков и прочего сброда. Таверна щеголяла приятной общей комнатой и двумя маленькими отдельными столовыми. Наверху размещались отдельные номера, сдаваемые приезжему люду. Хотя мебель в них не выглядела изысканной, кровати стояли уютные, и все содержалось в состоянии сияющей чистоты.
Хозяин, узнав знать по одежде, обрадовался и сразу же повел своих гостей в лучшую, имеющуюся в наличии, комнату. Мередит разочаровалась, что не будет возможности спать отдельно от мужа. Гостиница оказалась заполнена до отказа, и им еще повезло с помещением.
Когда хозяин с поклоном удалился, Джереми с ледяной вежливостью повернулся к Мередит.
— Я иду вниз поесть. Проголодался после путешествия. Не желаешь присоединиться ко мне?
Она поняла, что он надеется на отказ.
— Нет, я бы предпочла поднос с едой в свою комнату, — ответила Мередит таким же отчужденным тоном. — Если ты будешь столь любезен, чтобы сказать там…
— Конечно.
Девлин надменно поклонился и вышел. Ей захотелось броситься на кровать и еще раз вдоволь наплакаться, но сила воли позволила отказаться от такого невеселого занятия. Нельзя продолжать давать выход истерикам.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Мередит распаковала одежду и повесила свои платья, чтобы они разгладились, хотя она очень сомневалась в этом. Скорее всего, придется доверить утюжку своих нарядов одной из гостиничных служанок — всегда крайне ненадежное дело с незнакомой прислугой.
Девлин в сердцах спустился вниз и вошел в общую комнату, где заказал себе большую кружку пива. Потягивая пенящуюся жидкость, он небрежно разглядывал объявления, развешанные на стенах. Там уведомлялось о продажах, говорилось о сбежавших рабах и наемных слугах и наградах за их поимку; висело расписание отплытия кораблей в Вест-Индию и Англию и одно, написанное крупным почерком, предложение купить хорошую землю на территории побережья.
Глаза Джереми сузились. Не заметь он объявлений, то, возможно, он ничего бы и не предпринял в отношении своего принятого в раздражении решения продать «Мшистую заводь». Девлин чувствовал себя несправедливо обиженным и ужасно злился на свою упрямую жену. Более того, он понимал, как глупо отступать от своего первоначального замысла о продаже плантации. Она ничего для него не значила. Да и Мередит Уитни тоже. Джереми взглянул на имя внизу бумаги: Джон Эмерсон, эсквайр. «Нужно позвать хозяина», — мелькнуло в сознании разозленного Девлина.
— Да, сэр. Чем могу служить?
— Пожалуйста, велите отнести поднос с едой моей жене. Она утомлена поездкой и не желает обедать внизу.
— Конечно, сэр.
— Кстати, не могли бы вы сказать мне, где найти этого Джона Эмерсона? — Он указал на бюллетень.
— О, да. Он земельный агент, занимается покупкой и продажей участков в округе. Прямолинейный и честный человек. Его контора размещается в коричневом здании рядом с рынком.
Внутри все мгновенно сжалось. Джереми очень хорошо помнил рынок.
Поблагодарив хозяина, он расплатился за пиво и вышел на улицу. Поманив одного из стоявших поблизости мальчишек, которые слонялись перед гостиницей в надежде заработать несколько монет, бегая по поручениям жильцов, Девлин попросил проводить к рынку.
Место для торговли располагалось почти рядом, поскольку тоже находилось в районе пристани. Джереми сразу же увидел коричневое здание, о котором говорил хозяин таверны. Он дал своему провожатому монетку, и мальчишка убежал, счастливый и довольный. Девлин немного постоял, оглядывая пустое возвышение, где когда-то пришлось стоять перед толпой. От одного лишь вида этого «эшафота» его начало прямо-таки тошнить от унижения. «Скорее бы убраться с сей дикой земли», — подумал он.
Хотя уже надвигались сумерки, мистер Эмерсон находился еще в своей конторе на втором этаже. Дородный мужчина с круглым, улыбчивым лицом, он выглядел наивным и веселым, почти глупым простаком. Но несколько минут разговора обнаружили в нем человека мудрого и деловитого.
— Как я понимаю, вы интересуетесь хорошей землей? — начал Джереми.
— Вообще-то, да. Входите и садитесь. У вас есть что продать?
— Скоро будет. Довольно крупная плантация.
— Целая плантация? — Брови Эмерсона недоверчиво доползли вверх. — Она убыточная?
— Нет, совсем наоборот, уверяю вас. Я получил ее в качестве приданого жены, но планирую вернуться в Англию. Этот климат мне не подходит..
— Понимаю.
Эмерсон придвинул к себе длинный лист бумаги и стал делать на нем пером почти неразборчивые записи, подробно расспрашивая Девлина. Ведя отчеты плантации в течение последних нескольких месяцев, Джереми мог без запинки перечислить цифры доходов «Мшистой заводи» равно как и ее размер, местонахождение и количество рабов, работающих на ней.
— Значит, вы захотите продать и негров? С землей или индивидуально, через невольничьего агента?
Девлин как-то не задумывался над этим аспектом.
— Э… Я не знаю… Полагаю, с землей.
Ему вообще претила мысль об их продаже каким бы то ни было образом. Неужели нет другого пути управления плантацией? Сам он пережил глубочайший позор, будучи проданным, словно вещь, поэтому ему очень неприятно подвергать такому же унижению иного человека.
Эмерсон заметил, что, судя по цифрам, это прекрасная собственность, однако его тон выражал подозрение относительно правдивости данных. Джереми вскинул брови, подражая своему дяде, в самой надменной манере.
