– Мэгги…
Она обернулась.
– А ты встречаешь Линнет?
– Да. То есть я иногда вижу ее в магазине. Но она никогда не разговаривает со мной, да и я тоже. Точнее говоря, мы не общаемся.
– Как она?
– Все еще красивая.
Он кивнул головой, его рот исказила кривая усмешка.
– Я так и думал. Если заботиться только о себе, то легко остаться молодой и красивой.
Мэгги почувствовала жалость к своему брату. Было очевидно, что он все еще не мог выбросить Линнет из своей головы. И неважно, любил он ее или ненавидел, он все равно не мог найти себе женщину, пока не потускнеет образ той, которая ему изменила.
– Ах, Хантер… – Мэгги шагнула к нему, желая облегчить его печаль, также, как он только что помог ей.
– Не надо. Я в порядке. – И он пошел прочь, в комнату Ти.
Гидеон только что вернулся с матерью из церкви, где проходила утренняя служба, когда услышал цокот копыт. Удивленный, он вышел из хлева, где ставил в стойло мулов, и посмотрел на дорогу.
Утреннее солнце осветило приближающегося всадника, и, открыв от изумления рот, Гидеон вскрикнул и побежал к дому.
– Ма! – пронзительно закричал он. – Иди сюда!
Из кухни показалось взволнованное лицо Жо.
– Что такое?
– Хантер! Хантер едет!
– Господи помилуй! – Жо исчезла из окна. Гидеон побежал через двор к дому. Хантер остановил лошадь и соскочил с нее.
Его лицо улыбалось.
– Гидеон!
– Хантер!
Мгновение они стояли, неловко улыбаясь друг другу. Потом бросились в объятия и стали похлопывать друг друга по спине.
Жо, несмотря на ее годы, летела вниз по ступенькам парадного входа.
– Хантер! Хантер! – она протянула к нему руки, и по ее щекам потекли слезы.
Хантер отстранился от брата, повернулся и подхватил на руки мать, крепко прижав ее к груди.
– Ма… – Он закрыл глаза. Гидеон увидел, как Хантер с трудом сдерживает слезы.
Жо отступила назад, все еще держа Хантера за руки, и испытующе взглянула ему в лицо.
– Ах, Хантер, ты так похудел. Разве они тебя там не кормят?
На коричневом от загара лице Хантера сверкала белозубая улыбка.
– Не так, как ты, мама.
– Держу пари, что это правда, – многозначительно ответила Жо и снова обняла сына. – Я не могу поверить, что ты опять дома.
– Ну, когда ты написала мне про Уилла, я решил, что должен поехать домой.
– Ты прав. – Жо открыто посмотрела на него. – Именно сейчас ты нужен Мэгги. Ей нужны все мы, но, возможно, ты больше всего. – Она улыбнулась и взяла обоих братьев за руки. – Так хорошо, что все мои дети опять дома.
«Кроме Шелби, – подумал Гидеон, – который никогда больше не придет домой». Но он не сказал это вслух. Пусть его мать чувствует себя счастливой.
– Ты видел Мэгги? – спросила Жо Хантера, когда они вошли в дом.
– Да. Я останавливался у них прошлой ночью. Она поехала в церковь, но просила передать вам, что они с Тэсс приедут сюда позже.
– Ты, как я понимаю, не чувствуешь необходимости пойти в церковь? – сурово спросила Жо.
Хантер, который когда-то ответил бы ей остроумной шуткой и очаровательной улыбкой, на сей раз просто сказал:
– Нет, ма. Я считаю, что церковь не очень нуждается во мне.
– Вот в этом ты ошибаешься. – Жо показала рукой на гостиную. – Вы, мужчины, идите посидите. Я должна посмотреть картошку, иначе она сгорит. И нечего будет поставить на стол в связи с твоим приездом, не так ли?
Братья прошли в гостиную, и Хантер осмотрелся.
– Что ж, не похоже, что многое изменилось.
Гидеон пожал плечами. Он не знал, о чем говорить с братом. Сейчас, когда прошло возбуждение от встречи, он осознал, что его брат был почти незнакомцем для него. Гидеон засунул руки в карманы и неловко топтался на месте.
– Ну, – решился он наконец, – насколько ты приехал на этот раз?
– Ненадолго.
– Ма полагает, что ты приехал домой жить.
– Я никогда не говорил этого. – Хантер посмотрел на брата. – Она так хочет думать.
– Так и надо было бы думать. – Гидеон вздохнул и сел в кресло.
Хантер приподнял бровь.
– Что это значит?
– Ничего. Мои надежды не оправдываются. Но на какое-то время, я думаю, ты почувствуешь, что такое ответственность, пока ты здесь, а не на западе.
– Я не нуждаюсь в этом, – огрызнулся в ответ Хантер. – У тебя ее хватит на всех нас, вместе взятых.
– Проклятье, Хантер. Ты ведь сейчас взрослый мужчина. – Гидеон встал. – У тебя есть мать и сестра, которые могут нуждаться в помощи. И еще эта ферма. Я не справляюсь один. Пришлось оставить половину земли под паром в этом году, потому что у меня не хватило времени ее обработать.
– Я не фермер, Гидеон, – Хантер был неумолим. – Ты должен знать это лучше меня и говорил про это мне уже достаточно часто.
– Я не говорил тебе, что ты – не фермер. Я сказал, что ты можешь быть чертовски хорошим фермером, если…
– Если только постараюсь, – Хантер продолжил фразу вместо Гидеона.
Два брата сердито посмотрели друг на друга. Затем Хантер отступил, качая головой.
– О, черт, Гидеон, мы пробыли вместе каких-нибудь пять минут и вот, пожалуйста, уже ссоримся. Я даже не знаю, почему ты хочешь, чтобы я остался. Мы никогда с тобой не находили общего языка.
– Это не правда.
Хантер выразительно посмотрел на Гидеона, и оба начали заразительно смеяться.
– Хорошо, – сказал Гидеон, – мы, к сожалению, не часто видимся с глазу на глаз. – Он недовольно посмотрел на Хантера: – Ты – мой брат, и я люблю тебя, но никто и никогда так меня не сердил, как ты. Шел, бывало, сводил меня с ума, но ты – ты мастер этого дела. Помнишь, как ты подговорил Мэгги перехватить меня внизу, рассказав какую-то печальную историю, а в это время ты запустил в мою постель лягушек?
На лице Хантера сверкнула усмешка.
– Как я могу забыть? Я думал, что ты выгонишь меня из округа.
– Я, пожалуй, так бы и сделал, если бы не боялся, что ма убьет меня за это.
Оба замолчали. Хантер подошел к окну и остановился, глядя в него. Гидеон откинулся в кресле, наблюдая за ним и пытаясь понять, что заставляет его брата уезжать и на что он живет. Хантер никогда не был похож на него. Он больше напоминал Шелби, но был гораздо хулиганистее. Отчаявшись заставить Хантера поменьше проказничать, Гидеон попытался призвать его к порядку, но тот постоянно возмущался покушением на его свободу. Все же, несмотря на все это, они любили друг друга с глубокой, невысказанной преданностью и были связаны между собой так крепко и верно, что более дружных братьев, наверное, в округе и не было.
