— Позор? А позвольте мне спросить, кто вы, чтобы судить? — раздраженно продолжала спорить сестра Матильда.
Лицо монахини приняло важное, строгое выражение.
— Женщина, которая произвела на свет незаконнорожденное дитя и отдала его сюда? Я что-то не слышала, чтобы вы изъявили желание взять одну из этих бедных сироток, не видела, чтобы вы пытались накормить, одеть и присмотреть вот за такими непослушными сорванцами! Думаю, вам лучше вспомнить свои собственные грехи, чем начинать обвинять меня.
Линетт выглядела шокированной. Хантер быстро выступил вперед и взял ее за руку.
— Вы не правы, сестра. Именно это мы и собирались сделать. Поэтому мы и вернулись к вам. Мы хотим забрать ребенка.
Он взглянул на Мэри Маргарет. Девочка с раскрытым ртом смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— И мы выбрали эту девочку.
Глава 17
На некоторое время в кабинете монахини воцарилось молчание.
— Что? — первый звук, который нарушил тишину.
Сестра Матильда открыла рот и тупо уставилась на Хантера.
Мэри Маргарет, возвышаясь в комичной позе на шкафу, выглядела ошеломленной. Линетт растерянно повернулась к Хантеру.
Хантер холодно посмотрел на монахиню, затем обратился к Линетт, вопросительно подняв брови.
— Ведь так, Линетт?
— Д-да, — заикаясь, произнесла его спутница. — Все правильно. Мы хотим забрать Мэри Маргарет. Мы встретили девочку на выходе из приюта. Она нам так понравилась, что мы решили вернуться и забрать ее.
— Мэри Маргарет? — повторила, не веря своим ушам, монахиня.
— Да, — голос Линетт стал твердым, и она утвердительно кивнула. — Мэри Маргарет Кинан. Мы хотим взять именно ее.
Мэри Маргарет испустила отчаянный вопль, спрыгнула со шкафа на стол, а потом на пол и обхватила Линетт за талию, затем уверенно встала за Хантером, на некотором расстоянии от сестры Матильды.
Монахиня выпрямилась. Ее темные глаза сощурились.
— Ну, что ж. Забирайте, — произнесла она с сарказмом, с большим удовольствием отдаю ее вам. Желаю, чтобы она доставила вам радость.
Тон речи ясно говорил о том, что она очень сильно во всем этом сомневается. — Несомненно, вы трое очень подходите друг другу.
— Действительно, — охотно согласился Хантер.
Сестра Матильда выглядела так, будто бы хотела еще что-то сказать, но потом пожала плечами и, отвернувшись, направилась к одному из своих шкафов.
Неторопливо она повернула ключ в замочной скважине, затем выдвинула нужный ящик и, покопавшись в картотеке, извлекла оттуда одну карточку. Но, бегло просмотрев ее, монахиня вернула листок на прежнее место и принялась читать следующий.
Манипуляции с ящиками и документами выполнялись без всякой поспешности. Видимо, сестре Матильде хотелось подразнить своих посетителей, с огромным нетерпением ожидающих результатов поисков.
— Документы и на эту воспитанницу нельзя разглашать? — сыронизировал Хантер.
— Хантер! Прошу тебя.
— А сколько можно ждать? — не соглашался он.
Нервы Линетт были напряжены. Казалось, еще немного, и она тоже не выдержит, но этого монахиня и добивалась. Необходимо было сдержаться.
— Сестра Матильда… — начала было Линетт.
— Садитесь, — приказным тоном сказала та своим просителям через плечо, продолжая рыться в каких-то бумагах.
Повернувшись, она бросила на стол одну из карточек.
— Вам нужно пройти через кое-какие формальности.
— Мы не возражаем, — покорно согласилась Линетт.
Розмари хмуро взглянула на своего отца. С каждым днем он вел себя все более странно. Сегодня он опоздал к ужину, а во время трапезы за столом мрачно разглядывал ее, всякий раз отводя взгляд, когда дочь поднимала вдруг голову. Она была уверена, что он над чем-то раздумывает, хотя не догадывалась, что именно его беспокоит. Он явно обдумывал что-то.
Когда Бентон закончил есть, то, отложив вилку и салфетку в сторону, повернулся к дочери. Стало ясно, что отец принял какое-то решение.
— Розмари, я хочу поговорить с тобой в своем кабинете.
— А мы не можем поговорить прямо здесь? — спросила Розмари, чувствуя, как сжалось сердце.
Была ненавистна мысль — идти в кабинет к отцу, где тот каждую ночь напивался вдрызг. Она понимала, почему он пьет. Должно быть, его мучает чувство вины за то, что он сделал. Но не хотелось быть рядом с ним, когда он пьян. Она вынуждена была признаться себе, что ей вообще теперь было неприятно находиться с ним под одной крышей.
— Нет. Не глупи.
Бентон поднялся и вышел из комнаты, уверенный, что дочь последует за ним.
Вздохнув, Розмари повиновалась. Поднимаясь по лестнице, она внутренне подготавливала себя к тому, что ее ожидает. Когда они вошли в кабинет, Конвей закрыл за ними дверь. К облегчению Розмари, он не отправился немедленно к бару за ликером, а просто повернулся к ней.
— Я разговаривал сегодня с мистером Фаркухаром Джонсом, — начал Бентон.
— Да? — При этом имени у Розмари внутри сжалось. Неужели он все еще будет продолжать навязывать ей Джонса?
— К счастью, он все еще хочет на тебе жениться, — вкрадчиво начал объяснять Розмари отец.
— Мистер Джонс сегодня еще раз попросил твоей руки, — пока еще спокойно произнес Бентон.
Розмари уставилась на него.
— Не понимаю.
— Он все еще согласен жениться на тебе! — заорал Бентон.
— А я не хочу…
— Ты что, не понимаешь?
Такой поворот беседы начинал злить Бентона. В последнее время он часто нервничал, плохо спал. Поэтому, чтобы снять напряжение, приходилось прибегать к алкоголю. Это вконец расстроило нервную систему, он раздражался по всякому пустяку.
— Послушай! — Его бестолковая дочь никак не хотела выслушать отца до конца.
— Но папа!..
— Не перебивай! Мистер Джонс берет тебя, Розмари, в жены. Вот так!
Высказавшись полностью, Конвей подошел к бару, налил себе немного в рюмку, затем, вернувшись к столу, он удобно расположился в кресле и расстегнул жилет, собираясь смаковать напиток. Но вспомнив, что разговор с дочерью не закончен, он обратил свой взор на Розмари. — Что ты мне на это скажешь?
— Папа, я считаю, что это невозможно, — начала робко высказывать свое мнение Розмари.
— Ну вот еще! — Бентон с досадой махнул рукой. — Все уже решено.
В кабинете воцарилось молчание. Бентон недовольно смотрел на дочь. Розмари стояла посреди комнаты, понуро опустив голову.
