Наступила тишина. Они молча смотрели друг на друга, а затем Энэлайз, вздохнув, сказала:
— Хорошо! Твоя взяла. Я куплю у тебя его свободу. Если ты освободишь его, то я выйду замуж за тебя, как ты меня просил.
У Марка все внутри похолодело, и он удивленно уставился на нее. — Что это? Ирония судьбы? Она предлагала ему свою любовь, то, о чем он так мечтал, но все это она предлагала взамен освобождения ее любовника!?! — Марк рассвирепел. Дрожащими губами он сказал:
— Ты слишком высокого мнения о себе, мисс Колдуэлл. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы жениться на тебе?
Теперь Энэлайз уставилась на него. Она была потрясена услышанным. — Неужели такое может быть? Она так унизилась перед ним, а он откажется освободить Эмиля?
— Но… Но ведь ты предлагал…. — сказала неубедительно Энэлайз и запнулась. Страдание, появившееся на ее побледневшем лице, тронуло Марка. Но, презирая себя, он все же не мог остановиться и, продолжая причинять ей боль, сказал:
— То, что я предлагал тебе, было давным-давно, две недели назал. Я, может быть, уже передумал. Может быть, я теперь хочу иметь тебя только своей любовницей.
Энэлайз вздрогнула, как будто ей в спину вонзили нож. — Так вот чего хочет он — ее окончательного унижения. Как он жесток, и почему?! Неужели ему мало, что он разбил ее сердце? Ее глаза наполнились слезами, и она опустила их вниз, чтобы он не заметил этого.
Ее позор в обмен на жизнь ее брата — и она должна выбрать сейчас же. Стараясь не дать боли и гневу взять верх, Энэлайз твердила себе: возьми себя в руки, пусть он насладится своей победой — жизнь Эмиля дороже.
Она собрала всю свою волю и взглянула на него. Лицо ее было бледным, как у мраморной статуи.
— Хорошо, — произнесла она.
— Что? — переспросил Марк.
— Я буду твоей…. — сказала она, сжав руки и заставляя себя продолжить, — я стану твоей любовницей, если ты освободишь Эмиля.
Марк молчал так долго, что Энэлайз стала уже тревожиться, как бы он снова не отказался от своих слов. Затем он спросил:
— Неужели ты так его любишь?
— Да, — спокойно ответила она.
Марк побледнел и сжал челюсти. Он не мог до конца разобраться, кого же он больше всего ненавидел — Энэлайз, ее любовника или самого себя?!
Он желал ее всегда, желал даже сейчас, когда она признавалась в любви к другому. Он мог заплатить любую цену, только бы она была с ним. Он презирал себя за эту слабость и ненавидел Энэлайз за ее вероломство. Но все унижения и боль, которые он, Марк Шэффер, причинял ей, становились странным образом — его унижением и его болью. Но остановиться он не мог.
— Я слышал, что перед заключением сделки надо хорошенько попробовать товар? — сказал он нагло.
Энэлайз залилась краской.
— Да, это сделка и у тебя все права.
Встав, он вышел из-за стола и близко подошел к Энэлайз. Энэлайз видела, как в его черных глазах загорелись хищные огоньки. Он притянул ее за плечи и грубо, сильно поцеловал. На какое-то мгновение Энэлайз чуть не растаяла от его объятия и поцелуя, но, вспомнив их «торг», вырвалась. И они стояли, как два противника, тяжело дыша и уничтожая друг друга взглядом.
— Нет, — сказала она зло. — Вначале расчет.
Марк саркастически ухмыльнулся и ответил:
— Ах, да, я совсем забыл, что проститутки требуют плату вперед!
Энэлайз после такого оскорбления совсем рассвирепела и замахнулась рукой, чтобы ударить его по лицу. Марк перехватил ее руку и сжал в запястье:
— И не пытайся, Энэлайз! Все равно ничего не получится, — сказал он.
— Чудовище, — ответила Энэлайз, глядя прямо ему в глаза. — Надеюсь, что ты скоро будешь гореть в аду, — сказала она.
Ненависть к нему переполняла ее и жгла как соль, посыпанная в открытую рану.
— Уверен, что ты будешь там и увидишь все собственными глазами, — парировал Марк. Он выпустил ее из своих рук и подошел к двери, чтобы позвать кого-нибудь из своих солдат.
— Приведите ко мне офицера! Я только сейчас получил очень интересную информацию, касающуюся его, — сказал он конвоиру. Затем он снова повернулся к Энэлайз и спросил:
— Ты псе еще согласна на нашу сделку?
— У меня нет выбора, — ответила она резко. — Не беспокойся! Я никогда не бросаю слов на ветер. Для меня сейчас самое главное то, действительно ли ты говоришь правду?
Не говоря ни слова, Марк уселся за стол и что-то написал на листе бумаги, а затем поставил печать.
— Смотри, — обратился он к Энэлайз, — я написал письмо, которое поможет ему безопасно покинуть город, даже если его задержит патруль. Сейчас я отпущу его, — закончил Марк.
Энэлайз ничего не ответила. Она отвернулась и стала ожидать появления своего брата. Когда Эмиль вошел в комнату в сопровождении конвоира, то застыл на месте, удивленный, увидев перед собой сестру.
— Энэлайз! — воскликнул он. — Боже сохрани! Что ты тут делаешь?
Энэлайз, не отвечая, стояла и смотрела себе под ноги.
— Оставь нас и закрой за собой дверь, — сказал Шэффер конвоиру.
После того, как конвоир ушел, Марк подошел к Эмилю и вручил ему лист бумаги.
Эмиль прочел ее и нахмурился. Он явно был в замешательстве и не знал, как к этому отнестись и что все это значило.
— Пропуск. Но… Я ничего не понимаю, — сказал Эмиль.
— Ничего и не надо понимать, — ответил Марк. — Я отпускаю тебя, — добавил он грубо.
— Но почему? — спросил удивленно Эмиль. Марк усмехнулся.
— Мисс Колдуэлл очень убедила меня! — сказал он.
— Марк, пожалуйста, не надо, — пробормотала Энэлайз.
— Что все это значит? — спросил Эмиль.
— Это значит, что она купила твою свободу, — спокойно ответил Марк, глядя прямо в глаза гордому южанину, — … купила своим телом, — добавил он.
— Будь ты проклят! — крикнул Эмиль и устремился вперед, но, забыв, что на ногах его были железные цепи, упал на колени и никак не мог встать.
— Ты все врешь! Лжец! — прорычал Эмиль. Энэлайз, заметив, как вспыхнули недобрым пламенем глаза Марка и как он подался вперед, бросилась между ними, пытаясь предотвратить избиение.
— Эмиль! Остановись! Он говорит правду, — отчаянно закричала она.
Брат уставился на нее. Он явно был шокирован услышанным. До него, наконец-таки, дошел смысл.
— Ты говоришь, что…. — пробормотал Эмиль.
— Да. Я обещала ему стать его любовницей.
— Энэлайз! — в ужасе воскликнул Эмиль. — Ты не могла этого сделать.
Энэлайз молча кивнула головой и отвела свой взгляд от еще более удивленного взгляда брата.
