Боже мой, «обезвредили» — у Машеньки лексикон оперативного работника, или она начиталась детективов, где резвые и крутые ребята с маху решают все проблемы крепкими кулаками. Сама я предпочитаю детективную литературу с тонким и тайным сюжетом, где в подтексте проглядывают контуры основного фигуранта, причастного к преступлению.
— Он-то уже под надзором. Только бдительность терять не надо. Не знаю, остались ли у него еще сообщники? — задумчиво вздохнула я.
Я повернулась к Андрею.
— Ну что? Уже поздно. Давай отвезу тебя домой. Мой верный и храбрый Дон Кихот.
— От тебя всякого наслушаешься, — Мельников махнул рукой. — Ладно, смотри пленку, но завтра эту улику ко мне в кабинет. А то у нас на этого типа, кроме вооруженного нападения на тебя, ничего нет.
— А пальчики его ни о чем не скажут?
— Посмотрим. Но улик у нас мало, — огорченно сморщился Мельников. — Ox, желудок что-то в последнее время беспокоит. Пойдем, ночь уже на улице.
— Да, осенью рано темнеет, — согласилась я. — Но у меня еще вагон работы, пошли.
Я поблагодарила Машу за кассету и отметила, что держалась она молодцом в трудной ситуации.
Около подъезда было уже совсем темно, только мерцали огоньки сигарет подростков, сидящих на скамейке.
— Дяденька, дай закурить… — пробормотали из полумрака.
— Дым из ушей пойдет, — бросил Андрей сердито.
Я искоса глянула на него. Мы почти ровесники, но выглядит он представительно. При всей его моложавости в нем видны решимость, и упорство, и какая-то степенность. Ко мне еще пока не обращаются «тетенька», наверное, солидности маловато.
Я видела, что Мельников устал и вконец задерган своими проблемами. Он беззаветно любил свою работу, делал дело азартно и часто за некоторые неформальные идеи получал по шапке. С его интуицией и смекалкой мог бы уже далеко выдвинуться, но не умел он гибко прогнуться, где надо, или смолчать, когда требовалось. И не то чтобы он был такой прямолинейный, просто уважал свои принципы и других вынуждал действовать строго по закону. А товарищ и друг он был безотказный, ради дела мог забыть о своих заботах и взвалить чужие на свои плечи.
Уже сидя в машине, я извиняющимся тоном опять наваливала на него свои проблемы:
— Андрюша, ты не возражаешь, если мы сейчас на пять минут заскочим кое-куда. Мне надо одного товарища с поста снять.
Я говорила о Свистунове, который маялся у гаража Лиса. Я понимала, что Мельников уже давно должен быть дома, что у него болит желудок и что уж слишком нахально лезу со своими просьбами, но ехать к гаражу в одиночку не хотелось. По моим приблизительным подсчетам, у Лиса не должно быть больше сообщников — всех изничтожил, но кто знает…
— Поехали, — отрешенно ответил он.
— У тебя сильно болит желудок? — я внимательно вглядывалась в его лицо.
— Не очень. Надо поменьше курить, да не получается, — вздохнул он.
Как же, какой мужчина признается, что у него что-то болит? Они до последнего скрывают все болячки и недомогания — в этом они упрямы до идиотизма. Что ж, поэтому и живут меньше женщин. Женщина не боится показать свои слабости, а иногда и капризы.
— Не сердись, я тебя сегодня замотала. Но на сегодня это последняя просьба.
— А что же ты не спросишь про умельца из будочки по изготовлению ключей? — с живым интересом Андрей посмотрел на меня.
— Ну и что он?
— Нехорошо милицию хаять, — Мельников хитро и самодовольно улыбнулся. — Анализа по вскрытию пока еще нет, но вот его пальчики мы проверили…
— Не томи меня. Свою вину перед родной милицией я осознала. Я сама из этой шинельки вышла, и если ерничаю, то с большой любовью.
— Права ты кое в чем оказалась. Он из бывших заключенных. Большой специалист по сейфам и замкам. Но свой срок отмотал от звонка до звонка. И после вел себя вроде бы хорошо. Но, видимо, опять взялся за старое, — Мельников сообщил это все задумчиво и спокойно, потом, бормоча, выругался:
— Черт! И никаких улик, что это именно он проворачивал кражи в нашем городе, только косвенные зацепки.
Мы подъехали к гаражам, я внимательно вглядывалась в освещенные ворота. Сбоку увидела обугленное пятно на дороге. Сгоревший автомобиль уже, наверное, отбуксировали на экспертизу. Терроризм и разборки со взрывами уже не являлись большой неожиданностью, хотя и не были совсем обыденным делом.
— А у меня для тебя тоже новость, — я слегка притормозила у въезда в кооператив. — Вон видишь горелое пятно, кое-где еще и обугленные части автомобиля.
— Вижу, — отозвался Андрей.
— Это он подельников убрал. Сегодня днем я тебе мужчину из твоего окна показывала, помнишь?
— Гаишник? — уточнил он.
— Да, тот самый. Теперь он беседует с ангелами и там остригает им крылья за превышение скорости.
— Значит, ни свидетелей, ни подельников нет… — задумчиво протянул Мельников.
— Нет. Наверное, только один Крутиков от него ускользнул. Теперь, вероятно, уже где-то далеко. Я успела всего один раз с ним побеседовать.
— Это фотограф, что ли?
— Да. — Я подъехала к гаражу Лиса, осветила фарами всю дорогу между боксами. Никаких теней или другого присутствия Свистунова я не обнаружила — хорошо конспирируется «артист».
— И где же ты с ним беседовала? — не унимался Андрей. — Это же ниточка, которую обязательно нужно вытянуть.
— Все в том же месте, у Хохловой, — вздохнула я и вышла из машины. Посвистеть, что ли, где же Валера? Я встала в свете фар, чтобы он мог меня разглядеть, надеюсь, догадается, что я по его душу здесь.
— Погоди, а почему ты решила, что он уже далеко? — Андрей тоже вылез из машины. Он встал у распахнутой дверцы, облокотившись на крышу автомобиля.
— Так он своего шефа знает, тот уж очень темпераментно с людьми расправлялся. По-моему, этот тип в нашем городе собрал команду, провернул свои дела, а когда запахло жареным, убрал подельников и решил покинуть пределы города. Но не успел… — я рассуждала вслух, а сама вглядывалась в темноту. От противоположной стены отделилась тень, и ко мне скользнул Свистунов с баулом.
— Вот и я, — радостно сообщил он. Намаялся в одиночестве, доволен, что за ним приехали и вахта закончилась.
— А что это у тебя в руках? — удивилась я. — Сумка?
— Нет, спальный мешок, — он бодро продемонстрировал свой тюк, — ночью холодно, крыши гаражей бетонные, вот я и прихватил с собой.
— Ты в ночной дозор снарядился по полной программе, — оценила я его дальновидность и хозяйственность. — Давай садись в машину.
— А что же ты не спросишь о моем дежурстве, кого я видел или нет? — он разочарованно удивился моей невнимательности.
