Их взгляды встретились, Саманта выгнулась и в одну секунду из девочки стала женщиной.
Ремингтон закричал и слился со своей возлюбленной, пронзая ее едва ли не насквозь. Он проникал в нее, пока не почувствовал, что дальше двигаться некуда.
— Тебе не больно? — наконец осмелился поинтересоваться Ремингтон.
— Нет, любовь моя. Останься со мной. Мне бы хотелось испытать все.
Тело Ремингтона пришло в движение. Он входил в нее, чувствуя каждый нерв и каждый мускул ее гибкого тела, он выходил с намерением войти в нее вновь. Он хотел доставить ей наслаждение, которое не испытывала еще ни одна женщина в мире.
Саманта встречала каждое его движение с радостью, руки ее скользили по его широкой мускулистой спине, но стоило ей провести ладошками по ягодицам Ремингтона и слегка надавить, как раздался стон, похожий на рев животного, и теплая жидкость хлынула ей в лоно.
— Дорогая, пойдем со мной, — прорычал Гришэм, не желая входить в обитель блаженства в одиночестве.
Саманта, чувствуя, что он продолжает движение ради нее, чуть сильнее свела ноги и поняла, что блаженство они испытаю! одновременно. Широко раскинувшись, влюбленные лежали на кровати. Еще с закрытыми глазами, улыбаясь, Саманта провела пальчиками по груди Ремингтона и засмеялась.
Ремингтон повернулся на бок и перекатился поближе к возлюбленной.
— Невероятно, — прошептал он, блаженно улыбаясь, — абсолютно невероятно.
Граф слегка приподнял голову и провел пальцем по щеке Саманты.
— Все еще больно? — участливо спросил он.
— Больно? — изумилась Саманта.
— Ах, Саманта… — умилился ее наивности граф.
— Ремингтон… неужели я… я хочу сказать, ты такой…
— Сэмми… я никогда раньше не знал, что такое любовь, — признался граф Гришэм.
Это то, что она так желала и боялась услышать. И неожиданно она разрыдалась. От счастья, от полноты чувств. Она хлюпала носом, уткнувшись в плечо возлюбленного. Неожиданно она почувствовала тонкий запах диких цветов.
Впервые за все время, пока она находилась в комнате, Саманта подняла голову и осмотрелась. То, что она увидела вокруг себя, заставило ее разрыдаться вновь. Буквально вся комната была усыпана цветами. Их изысканный запах наполнял спальню, но Саманта почувствовала благоухание только после ласк и объятий Ремингтона.
Молодая женщина приподнялась, опираясь на локоть, и снова удивилась: комната освещалась свечами, их таинственное мерцание так соответствовало ее настроению; на столике в серебряном ведре влюбленных дожидалась бутылка шампанского, рядом с которой высились два бокала и ваза с фруктами.
— Ах, Рем… — прошептала Саманта и отерла слезы с глаз. Этот опытный мужчина, коварный соблазнитель, у которого женщин было больше, чем она могла себе представить, только что любил ее так, будто она была единственной женщиной на земле; он погрузил ее в волшебную сказку, о которой ее романтическая душа могла только мечтать.
Никакие слова не могли бы выразить ее благодарности. Слезы лились из глаз нескончаемым потоком.
— Не плачь, дорогая, — уговаривал ее Ремингтон, проводя пальцем по щеке.
— Все так красиво.
— Но самая прекрасная в этой комнате — ты. Скажи, мои старания… доставили тебе удовольствие?
— Сегодняшнюю ночь я запомню на всю жизнь. — Нежность, чувство более сильное, чем страсть, поселилась в душе Ремингтона.
— Я тоже, — подтвердил он и потянулся за шампанским. — И, полагая, что эта ночь станет одним из самых сладких наших воспоминаний, давай не будем терять ни одной ее минуты.
— Не будем, — согласилась она.
Глава 16
— Дорогая, уже почти рассвело, — мягко сказал Ремингтон, откидывая прядь волос с лица возлюбленной.
— Давай сделаем вид, что мы этого не замечаем, — прошептала Саманта, не отрывая головы от руки Ремингтона.
— Мне не будет прощения, — с сожалением проговорил Ремингтон. — Не думаю, что Смитти меня одобрит.
— Смитти и не ожидает увидеть меня раньше полудня. Он ведь думает, что я танцевала всю ночь. — Саманта провела пальчиком по упругому животу Ремингтона, гадая, сколько раз за ночь они занимались любовью, надеясь, что бесчисленные ночи любви ждут их впереди.
— Неужели никто не будет волноваться? Даже Синтия?
— Синтия… О Господи… Она всегда дожидается моего прихода и не ложится спать. Должно быть, сейчас она…
— …укладывается спать, — завершил Ремингтон фразу, начатую Сэмми. — Она совершенно не в курсе того, что ты не ночевала дома. Вчера поздно вечером Бойд нанес ей визит. Поэтому я не думаю, что Синтия с нетерпением дожидается твоего прихода.
Саманта была заинтригована.
— Неужели Бойд ночью навещал Синтию?
— Хм-м…
— После полуночи? И она согласилась его принять?
— Он ведь хозяин таверны. Его заведение раньше полуночи не закрывается. Кроме того, его визит был сюрпризом.
— Представляю себе… — Саманта прикусила губу. — Ты уверен, что она не выставила его?
— Совершенно уверен. Если бы Бойд потерпел неудачу, Синтия бы места не нашла себе, ожидая твоего возвращения, и, несомненно, давно бы уже выломала дверь у меня в доме.
— Надеюсь, ты не ошибаешься. Оба они очень славные люди. Я была бы очень рада, если бы они были счастливы… друг с другом.
— Я тоже надеюсь на то, что я прав. В этом случае Синтия, возможно, перестанет так яростно защищать тебя от меня и переключит свою внимание на устройство своей личной жизни.
С этими словами Ремингтон накрыл ее губы своими.
— Я должен отвезти тебя домой, — шептал граф, а руки его в это время сами по себе скользили по телу возлюбленной, возбуждая в ней страсть, которая тотчас же передавалась ему.
Саманта выгнулась под его руками.
— Черт, — прошептал Ремингтон. — Я никак не могу насытиться тобой. — Он снова раздвинул ее покорные ноги, чтобы нащупать заветный вход в ее тело, которое ночью он объявил только своим. — Занятие не меньше, чем на час, — шепнул он ей, проникая в нее пальцем и ощущая тягучую влагу, ее благодарный ответ на его желание.
Он вдохнул пьянящий запах диких цветов, смешанный с ароматом возлюбленной, и с полустоном-полурыком утонул в ней.
— Мне надо будет незаметно проскользнуть в свою спальню, — посетовала Саманта, поправляя непослушную прядь волос и расправляя складки на платье, — как бы я ни старалась, платье все равно выглядит мятым.
Ремингтон, улыбаясь, завязывал галстук.
— Дорогая, — нежно сказал он, — даже если бы твое платье было только сейчас от портнихи, твои близкие ни на секунду не усомнились бы в том, чем ты занималась. Блеск глаз, румянец на щеках и еще нечто неуловимое свидетельствуют о том, что тебя любят и… любили всю ночь.
