— Нет. — Она решительно покачала головой. Пусть ей снова придется пережить весь этот ужас, но она не уйдет, — Я хочу остаться здесь.
— Хорошо, — согласился Ройс.
Уэллс отправился за посылкой, а они стали молча ждать его возвращения.
— Убийца находился здесь, — заявил Ройс, внимательно осмотрев рисунок и корзинку. — И не просто прятался щ территории поместья, а разгуливал по дому довольно продолжительное время, достаточное для того, чтобы с близкого расстояния рассмотреть платье Бреанны. Только будучи среди гостей, он мог услышать новость о беременности Анастасии. До Лондона это сообщение вряд ли успело дойти. Гости разъехались вчера вечером, а посылку оставили на пороге рассыльной конторы уже сегодня утром. Ночь убийца, по-видимому, провел в дороге, следуя из Беркшира в Лондон.
— Да, — подхватила Бреанна, — и как иначе он мог узнать, что ты нашел Эмму Мартин и собирался отправиться в Пирсон-Мэнор? Ты же получил сообщение только во время бала.
— Верно.
— Так с чего мы начнем? — спросила Бреанна. — Может быть, порасспрашиваем гостей?
— Не мы, а я и Хибберт, — поправил ее Ройс. — Нам не удалось ни с кем переговорить до убийства Харта. Нужно этим заняться теперь. И еще придется проверить всех, кто мог беспрепятственно проникнуть на территорию поместья: рабочих, кучеров, доставлявших продукты, и даже охранников из отряда Махоуни.
— Неужели ты и в самом деле думаешь, что преступник — один из них?
— Нет. Я думаю, что это кто-то из представителей знати. — Ройс пробежал глазами записку. — Видно, что писал человек образованный. Почерк четкий, изящный. Мало у кого из рабочих нашлись бы средства для получения хотя бы начального образования. А если учесть, что этот человек мог одновременно с легкостью проникнуть в твою комнату, беспрепятственно расхаживать по всей территории, убить Харта и быть в курсе того, что происходило на балу, то можно со всей определенностью сказать: убийца находился среди твоих гостей. И тем не менее нужно проверить все возможные варианты.
Бреанна бессильно откинулась на спинку кушетки.
— Подумать только, он мог весело болтать с нами, смеяться, есть, может быть, даже танцевать с…
— Бреанна, прекрати. — Ройс прижал к ее губам указательный палец. — Не нужно об этом думать. Это пустая трата времени и сил. Главное, что мы его найдем. — Ройс встал и повернулся к Хибберту. — Выясни все, что сможешь, о жертвах. А вы, Уэллс, составьте список людей, которые на этой неделе имели доступ на территорию поместья: от рассыльных до рабочих, занятых на строительстве дома. И скажите Махоуни, что я хочу его видеть. Я собираюсь поговорить с каждым из его людей. Хибберт кивнул.
— Полагаю, сегодня вы сами будете охранять леди Бреанну?
— О да. — Ройс плотно сжал губы. — Я буду сидеть возле ее двери всю ночь и за это время намереваюсь просмотреть список гостей и как следует подумать. А утром, после твоего доклада, я уже смогу сделать кое-какие выводы.
Глава 18
Публичный дом был роскошный. Он не шел ни в какое сравнение с тем убогим борделем, приютившимся на окраине Парижа, в котором она работала еще девчонкой. Впрочем, в те далекие годы она радовалась уже тому, что у нее была крыша над головой и несколько франков в кармане. Она бы пошла на что угодно, даже согласилась бы работать в «Мэзон-Флер», предлагая свое юное тело любому солдату, способному за него заплатить, только бы не умереть с голоду. Давно канули в Лету те ее черные дни. Она сумела выкарабкаться из нищеты и обнаружила в себе задатки деловой женщины. Она взяла другое имя и назвала им роскошное заведение, владелицей которого, к своей гордости, стала. Она не ожидала снова увидеть Анселя. Их связь закончилась задолго до войны. Они происходили не только из разных стран, но и из разных миров. Сначала он был просто ее клиентом, одним из многих. В постели они были равны. Он щедро оплачивал то время, которое она ему предоставляла, а она оказывала ему самые изощренные сексуальные услуги, которые только могло подсунуть ему его разнузданное воображение. Но когда вмешались чувства, их отношения усложнились. Похоть переросла в страсть, а потом и в нечто большее и настолько сильное, что он уже было задумался, не остаться ли в ее жизни навсегда, — тогда все изменилось. Внезапно она поняла, что они уже не равны. Он начал требовать, чтобы она стала его содержанкой — роль, по ее мнению, более унизительная, чем роль проститутки. Ведь это означало лишиться независимости, а на такое она пойти не могла. Она была такой же гордой и жизнелюбивой, как и он сам. Вообще они во многом были очень похожи, потому-то его так к ней и тянуло. Она не стала говорить, что уходит. Он бы пришел в ярость, А она по опыту знала, что ярость его очень трудно обуздать, — она и сама была не менее вспыльчива. Он с негодованием отмел бы все ее доводы, счел бы, что она просто капризничает и заставляет себя упрашивать, вышел бы из себя. Лучше уж просто потихоньку исчезнуть из его жизни, и пусть он довольствуется тем объяснением, какое подскажет ему его острый, заносчивый ум. То, что он разыскал ее, и в особенности сейчас, явилось для нее полной неожиданностью. Обстоятельства изменились. Теперь она могла встречаться с ним на своих условиях. Она не зависела от него финансово, сама вершила свою судьбу, не размениваясь по мелочам, и жизнь ее была на подъеме. Так что их воссоединение стало удачным во всех отношениях. Он вернулся к ней, обеспеченной, веселой, полностью удовлетворенной, и жизнь ее обещала стать еще лучше. Утопая в подушках на своей огромной роскошной кровати, Морель вздохнула и закинула руки за голову, чувствуя во всем теле усталость и одновременно удовлетворение, которые она испытывала только с Анселем. Он глубоко, освобожденно вздохнул.
— Ну что, лучше? — прошептала она, поворачиваясь.
Он улыбнулся, что делал крайне редко, и выражение его глаз стало еще более загадочным.
— Намного. Наконец-то.
Она рассмеялась и потерлась о него бедром.
— Чтобы усмирить твою ярость, сегодня потребовалось больше усилий, чем обычно. Мы с тобой в постели уже несколько часов.
— И пробудем еще несколько. — Он притянул ее к себе, и злость его снова превратилась в бездонную страсть, дарившую им обоим ни с чем не сравнимые ощущения.
Он вновь яростно вонзился в нее, и она, закрыв глаза, с готовностью подалась ему навстречу. Издав стон наслаждения, он проникал в нее все глубже и глубже, и вскоре оба они уже содрогались в экстазе, еще более неистовом, чем предыдущий. Немного придя в себя, она приподнялась на локте, и волосы ее темной пеленой свесились ему на грудь.
— Что-то ты сегодня чересчур разнервничался, — прошептала она, вновь обретя голос. — Обычно тебя выматывает работа, но сейчас здесь кроется что-то другое. Кому я обязана своему сегодняшнему счастью? Или нельзя об этом спрашивать?
Он взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц.
— Я не успокоюсь, пока она не умрет. Но я не ожидал, что это дело так затянется. У нее появился защитник. Его нужно либо отвлечь, либо устранить.
