— Непреходящая надежда?
— Да, так назывался этот работный дом: Дом непреходящей надежды.
Судорога прошла по лицу Пирса:
— О Господи!
— Ты был там?
— Я там вырос.
Дафиа в ужасе прикрыла рукой рот:
— Ты вырос в этом жутком месте, о котором я говорила?
— То, о чем ты рассказывала, было далеко не самое худшее. Была там еще так называемая мертвая комната. Меня в ней часто запирали в наказание, я проводил целые дни в абсолютной темноте среди разлагающихся трупов. Это было излюбленное издевательство маркиза. А через стенку от мертвой комнаты была другая, битком набитая женщинами, умирающими от сифилиса. Туда же помещали и женщин с любым заболеванием кожи, которые случались довольно часто в этом Грязном доме. Вентиляции не было и в помине, воздух был буквально пропитан ужасным смрадом и стонами умирающих.
Дафна прижала ладонь к его губам, заставив замолчать.
— На все Божья воля, Пирс. У всех вещей, даже самых ужасных, есть свое предназначение, и, может быть, все это ты должен был вынести для того, чтобы стать таким, каким ты стал:
Пирс. нежно погладил Дафну по волосам:
— Прости меня, я не должен был рассказывать тебе обо всем этом ужасе.
— Нет, нет, Пирс, как раз наоборот, я рада, что ты поведал мне всю правду. Расскажи мне о своей матери.
— Моя мать… — Пирс тяжело вздохнул. — Она была очень красивой, или это только мне так казалось? Впрочем, это не важно. Уже через несколько лет жизни в работном доме от ее красоты не осталось и следа, так же как и от ее здоровья, и я потерял ее.
— Она родила тебя в работном доме?
— Да. До этого она была служанкой в одной из лондонских таверн. Именно там ее и встретил Макхэм. Вероятно, они полюбили друг друга, но, увы, ненадолго. — Пирс грустно усмехнулся. — У герцога уже была жена. Как вовремя он забыл сб этом, когда добивался моей матери, и как он постарался забыть ее, когда моя мать сообщила ему, что у нее будет ребенок. . . — И он ничем не помог ей?
— Нет, согласно письму, которое покойный Макхэм оставил поверенному, он очень мучился из-за этого и в конце концов вернулся в таверну, чтобы найти ее, но было уже слишком поздно: хозяин выгнал ее сразу, как только догадался, что она ждет ребенка.
— И на этом т.вой отец успокоился? — Вероятно, нет. Согласно письму, он извел немало денег на детективов, которые наконец обнаружили мою мать в Лестерском работном доме с ребенком на руках. В письме он .уверяет, что искренне собирался пожертвовать всем и забрать нас к себе, — Пирс мрачно улыбнулся, — но в это время герцогиня наконец-то забеременела. Грустное совпадение! Не стоит и говорить о том, что для герцога Макхэма законный наследник оказался дороже бастарда, и поэтому он остался в Макхэме, а мы остались в этом аду. Мать старалась протянуть как можно дольше, но она никогда не была особенно сильной. Она скончалась, когда мне было семь лет.
— Тебе, наверное, было очень одиноко?
— Она была единственным человеком, любившим меня. Я никогда не знал своего отца, да и ненавидел его за все, что он сделал. Когда мать умерла, особенно в первое время, мне все время казалось, что я тоже вот-вот умру.
Дафна погладила кончиками пальцев Пирса по могучей груди и улыбнулась:
— Твой отец дорого заплатил за свой эгоизм. Он был лишен счастья знать тебя.
— Он не считал это большой потерей.
— Ты не можешь этого знать, — возразила она.
— Если он был огорчен, то почему не презрел все условности и не признал меня? Нет, Дафна, Макхэму было наплевать на меня.
— Но судьба жестоко наказала его. Я знаю, ты не был его единственной потерей. Его сын трагически погиб на скачках, умерла от горя его жена, после чего сам герцог стал затворником.
— Отец рассказал тебе от этом?
— Да, мне кажется, он был хорошо знаком с Макхэмом.
— Даже слишком хорошо. — Пирс сжал кулаки. — Трэгмор частенько навещал директора, чтобы опустошать его фонды. Я следил за ними. — Дафна вопросительно взглянула на него, не понимая, чем вызвано это отступление, но Пирс продолжал: — Я наблюдал за ним и его компаньоном.
— Компаньон?
— Трэгмор навещал Баррингса не один. С ним был… — Пирс резко выдохнул, — герцог Макхэм.
— Неужели герцог был вовлечен в эту грязную сделку? — И да, и нет.
— Что это значит? Он брал деньги у Баррингса или нет?
— Когда я следил за ними, нет. Может быть, он забирал свою долю, когда они были с Трэгмором одни, не знаю. По правде говоря, он не проявлял ни малейшего интереса к деньгам. Он выглядел скорее беспокойным, чем жадным. Скажу честно, для меня его приходы всегда оставались загадкой. После встречи с директором он выходил якобы погулять, ничего не делал, ничего не говорил, только смотрел. Лишь недавно я понял, какова была истинная цель его визитов.
— Чтобы увидеть тебя?
— Да, наверное. Таким странным образом он проявлял заботу о незаконнорожденном сыне. Он получил известие о смерти моей матери и, вероятно, чувствовал себя виноватым; не настолько, правда, чтобы признать меня и скомпрометировать тем самым своего законного наследника, но достаточно для того, чтобы время от времени наносить визиты в работный дом и убедиться, что я еще жив.
— Он был слабым человеком, Пирс. Но несомненно также и то, что по-своему он заботился о тебе.
— Заботился? Если бы это было так, он не оставил бы мать, узнав, что у нее будет ребенок. Нет, Дафна, его это ничуть не волновало.
Дафна поняла, что этот разговор надо отложить. Может быть, позже, когда боль немного утихнет, она поможет вернуть мир в сердце любимого, но сейчас было не время, и она сменила тему разговора:
— Ты сказал, что мой отец даже не знал твоего имени. Это значит, что ему не удастся установить, какая была связь между тобой и визитами герцога.
— До недавнего времени да, но сейчас, когда стала известна воля Макхэма, он наверняка сопоставил известные ему факты и догадался обо всем.
— Я не могу себе даже представить, какой предлог использовал герцог для того, чтобы посещать работный дом.
— Я думаю, он делал вид, что его интересуют деньги. Деньги для твоего отца — самый веский аргумент,
— Может быть, ты расскажешь мне о том, что ты задумал? — спросила Дафна мягко, неуверенная в том, что Пирс согласится. — Зачем ты принял ненавистный тебе титул и каким образом он поможет в осуществлении твоих планов?
— Хорошо. — Пирс решил открыть жене как можно больше. — Я принял этот проклятый титул, потому что он обеспечивает мне две возможности, которых я был лишен, — огромное богатство и огромную власть. Ты права, лично мне наплевать и на то, и на другое, но речь идет не обо мне. — Пирс крепко сжал ее плечи. — Дафна, каждую неделю в течение этих двух лет я имею право на десять тысяч фунтов. А если я выполню условия, указанные в завещании, я становлюсь обладателем двадцати миллионов. Ты только представь себе, что можно сделать на эти деньги!
