— Не только поэтому. Я поговорила с ним, убедилась, что мы похожи. Карсон мне понравился, а это уже немало. Теперь я не могу бросить его на произвол судьбы.
Дилан положил руки на стол и переплел пальцы.
— Спасибо. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Да, я хотел, чтобы ты согласилась на пересадку, но не пытался специально тебя уговорить. Все, что я рассказал о Карсоне, — правда: он единственный в своем роде, и сегодня ты сама в этом убедилась.
Сабрина нахмурилась.
— Он изо всех сил цепляется за жизнь. Хорошо бы, если бы мне удалось вдохнуть в него волю к победе. Я не почку имею в виду, а нечто иное.
— Хочешь стать для него настоящей дочерью? — Дилан с надеждой посмотрел на нее, и в ответ Сабрина бросила на него загадочный взгляд.
— Думаешь, поможет?
— Уверен. Не удивлюсь, если Карсон на радостях выскочит из кровати и закатит всем роскошную вечеринку.
— Слишком радужный прогноз. Если бы он просто пошел на поправку, меня бы это вполне устроило.
Заметив, что Сабрина погрузилась в размышления, Дилан осторожно спросил:
— О чем ты думаешь?
Сабрина ответила не сразу:
— О тебе. О том, как ты предан Карсону. О вашей дружбе и о том, как все произошло. В самолете ты сказал, что у тебя была приемная семья…
— Нуда, когда я не бродяжничал, то жил с приемными родителями.
— Они были злыми?
— Каких именно ты имеешь в виду?
Сабрина пожала плечами:
— Я не знаю. А что, их было много?
— Я сменил пять приемных семей. Четыре из них лучше вообще не вспоминать, а в пятой я жил, когда встретил Карсона. Мои тогдашние опекуны оказались порядочными людьми, детей у них не было. Они очень хотели мне помочь и все же не смогли найти нужный подход. Но они старались и совсем не виноваты, что я не воспринимал их нравоучения.
Сабрина кивнула:
— Понимаю, но… Возможно, я лезу не в свое дело?
— Ничуть. — Дилан пригубил кофе. — Я же сказал — после встречи с Карсоном для меня началась совершенно иная жизнь.
— А другие приемные родители, они что — плохо с тобой обращались?
— По-разному. В основном орали на меня, а в одной семье даже поколачивали. К сожалению, там я дольше всего задержался и в результате озлобился на весь белый свет и стал классическим беспризорником. Я трижды побывал в исправительной колонии, а уж сколько раз лез спьяну в драку — и не сосчитать. Хорошо хоть наркоманом не стал…
— А твои настоящие родители?
— Мать, как мне сказали, умерла, я ее почти не помню. А об отце я знаю не больше тебя и даже ни разу его не видел.
— Наверное, он сбежал, когда узнал, что твоя мать ждет ребенка, — решила Сабрина.
— О нет, гораздо раньше! Они по-быстрому переспали на выходных в Ньюпорте, и на свет появился я. Дело в том, что мои родители были еще студентами и отрывались вовсю. Отца звали Джеймисон, фамилии он матери не сказал. Когда я родился, мать ухитрилась разыскать Джеймисона через подругу подруги своей подруги, которая знала его настоящую фамилию, но если она на что-то надеялась, то просчиталась: Джеймисон сказал, что его это не касается. Тогда мать подкинула меня на порог церкви в Нью-Йорке, а сама, пока не померла, не вылезала из вытрезвителя и наркодиспансера. Вот, собственно, и вся история.
Дилан рассказывал об этом как-то слишком спокойно, и Сабрине не верилось, что он все всем простил. Такое не забывается.
— Значит, ты так и не разыскал своего отца?
— Нет. И не собираюсь.
— Понимаю. — Сабрина не стала напоминать о том, как накануне она заявила, что Карсон ей безразличен. Это даже и сравнить нельзя! Их отцы совершенно разные люди: Карсон честно сдал сперму, получил деньги и ушел, как и требовал контракт, тогда как папаша Дилана просто поразвлекся и сбежал. Вот подонок!
— То, что твоя фамилия Ньюпорт, это, наверное, не случайно?
— Конечно, нет. Без фамилии человеку не обойтись, но фамилии отца я не знал, а фамилию матери брать не захотел. В итоге я придумал себе фамилию по названию места, где меня сделали. Вот такой я хитрый.
— Да, хитрый… Но как же это ужасно — самому выбирать для себя фамилию! — Сабрина поморщилась.
— Не вижу в этом ничего ужасного. — Дилан усмехнулся. — Главное, я стал человеком. Теперь некоторые даже называют меня красавчиком…
— Я сказала: «Ты, наверное, и впрямь красавчик». Это лишь предположение, не более того.
Дилан улыбнулся:
— Ты точно не юрист?
— Как ты мог такое подумать! — Глаза Сабрины хитро блеснули. — Все юристы — кровожадные акулы.
— Нуда, в отличие от менеджеров-консультантов, которые невинны как овечки…
— Почти. Точнее, мы прячем острые коготки — так, на всякий случай.
— Я запомню. — Дилан поднял руку, видимо, давая знак официанту, и тот мгновенно оказался рядом с их столиком.
— Что-нибудь еще, мистер Ньюпорт?
Посмотрев на часы, Дилан присвистнул:
— Ого, половина двенадцатого! Тогда только чек.
— Слушаюсь, сэр. — Официант тут же отошел.
— Прости, — извинился Дилан. — День выдался тяжелый, тебе надо выспаться.
— Тебе тоже, — напомнила Сабрина.
— Все равно я сперва провожу тебя в гостиницу. И не спорь: я обещал Карсону и сдержу слово. Потом мне еще нужно заскочить в «Руссо», а после — сразу домой.
Сабрина вскинула брови:
— Вот и еще один трудоголик. Кстати, почему Карсон попросил меня прийти, когда вы с ним будете обсуждать свои дела?
— Понятия не имею. — Дилан пожал плечами. — Он всегда полон новых идей, а ты уже зарекомендовала себя как профессионал. Возможно, Карсон хочет с твоей помощью поднять боевой дух работников в его отсутствие, а может, решил отправить их всех в Оберн, чтобы они прошли твой курс и освежили деловые навыки. Впрочем, нам нет нужды гадать: мы все узнаем уже завтра.
Глава 12
Четверг, 8 сентября, 10.20 Больница «Гора Синай»
Карсон провел беспокойную ночь: сначала ему мешал аппарат искусственного дыхания, к которому его снова подключили; а потом не давали покоя трубки, подведенные к животу и к груди. Он долго ворочался, пытаясь устроиться поудобнее, и как только дали наркоз, погрузился в легкую дрему.
И каждый раз, когда он засыпал, ему снился один и тот же сон — покушение.
Начало самое обычное: в ожидании известий от Ди-лана он стоит у окна и гадает, есть ли у него ребенок. Вокруг ни шороха, ни шагов. Затем вдруг хлопок, боль, разноцветные пятна… и запах ковра. Ну и вонь! От нее тошнит не меньше, чем от запаха крови, и в каждом сне этот мерзкий запах донимает его все сильнее.
