Но даже когда она хвалила и защищала мать, Дрейк отчетливо слышал обиду в ее голосе.
– Должно быть, ваша мать вдоволь наслаждается своей свободой, пока ваш отец отсутствует.
Алекс удивилась мрачности его тона.
– Не понимаю, – сказала она.
– О, думаю, вы должны это понимать. Наверное, в отсутствие мужа ей гораздо проще сохранять в тайне свои любовные интрижки?
– Да как вы смеете! Как вы осмелились даже предположить такое! – вспыхнула Александрина.
Дрейк горько усмехнулся.
– Ну не настолько же вы наивны, принцесса! Люди вашего круга редко хранят верность своим супругам.
Алекс недовольно поморщилась. Нет, она не была настолько наивной. Она знала о возмутительных адюльтерах, которые процветали в высшем обществе, но это не касалось ее матери. Чудовищно даже предположить такое!
Александрина покачала головой.
– Нет, – упрямо настаивала она. – Моя мать никогда не станет изменять отцу.
– Любая женщина способна на измену, Александрина. Исключений не бывает.
– Вы очень жестоки.
– У меня есть для этого свои причины.
– Возможно, но я никогда не хотела бы стать такой же, как вы. Ненависть отбирает у человека слишком много сил.
Услышав эти слова, Дрейк помолчал немного, стараясь не обращать внимания на заключенную в них горькую истину.
– А какой вы хотите стать? – спросил он Алекс.
– Счастливой.
– В каком смысле счастливой, принцесса? Счастье для женщины свет видит в браке с подходящим человеком.
– Счастливой в том смысле, как я это сама понимаю, Дрейк. А для меня брак с подходящим человеком означает брак с мужчиной, которого я люблю. А по-другому я не желаю! – Александрина гордо подняла голову.
– Вы еще слишком молоды, принцесса.
– Мне уже восемнадцать лет, – возразила она.
– Вы очень молоды, вы еще изменитесь. – В голосе Дрейка слышалась глубокая печаль, но сердце бунтовало против его собственных слов, отчаянно желая верить в обратное.
– Не изменюсь, – произнесла она таким тоном, как будто бросала ему вызов.
Где-то рядом послышались чьи-то шаги, и через мгновение прозвучало шесть ударов колокола. Дрейк поднялся на ноги.
– Уже три часа. Вам лучше немного поспать, принцесса. Скоро рассвет. – Он протянул Александрине руку. Алекс подала ему свою. Несколько секунд они стояли, не разжимая рук. Их лица скрывала темнота.
– Спокойной ночи, Дрейк, – грустно вздохнув, проговорила она.
Он неохотно отпустил ее руку.
– Приятного сна, Александрина.
Она медленно шла по палубе, а он смотрел ей вслед, пока ее тонкая фигура не скрылась из виду.
Дрейк покачал головой, как будто ему самому не верилось в то, что только что произошло между ними. Неужели они с ней знакомы всего два дня? За такой короткий промежуток времени эта женщина умудрилась внести разброд и сумятицу в жизнь всей команды, постоянно подрывала его авторитет, лишила привычного места обитания, сексуально возбудила его до безумия... И затронула сокровенные струнки его души, о существовании которых он раньше даже не догадывался.
Каким-то шестым чувством Дрейк понимал, что его жизнь теперь никогда не станет прежней.
Глава 7
Надвигался шторм.
Алекс почувствовала это в тот самый момент, когда появилась на палубе. Дул резкий порывистый ветер. Небо приобрело зловещий мрачно-серый оттенок. Море волновалось. Волны яростно бились о борт корабля. Чутье прирожденной морячки подсказывало Алекс, что к вечеру ожидается сильный шторм.
– Доброе утро, мисс Александрина!
Она обернулась на чей-то радостный голос.
– Доброе утро! – Алекс удивленно подняла брови на Джереми Кокрана, который махал ей рукой, стоя на вахте. – Признаться, я удивилась, увидев вас здесь. Я думала, у вас болит шея.
Лицо моряка расплылось в довольной улыбке. Он покачал головой.
– Все, слава Богу, обошлось, спасибо за беспокойство. – Он пальцем показал на свою шею, на которой было намотано что-то, напоминающее шейный платок. – Я последовал вашему совету и попросил изготовителя парусов отрезать кусок холста. Теперь мне намного лучше. – У Кокрана блестели глаза. – Возможно, мой шейный платок не такой элегантный, какие вы привыкли видеть, однако стало намного легче. Вы мне так помогли, мисс Александрина!
Девушка просияла.
– Он такой же элегантный, как и шейные платки, которые носят аристократы, – уверенно заявила она. – Меня точно так же, как и вас, облагодетельствовал ваш изготовитель парусов. – Она указала на кусок холста, завязанный у нее на талии. – У меня никогда не было такого прочного и крепкого пояса.
– Покорнейше прошу извинить меня, мисс Александрина!
Алекс повернулась и увидела рядом с собой коренастого Эзру Джеймисона.
– В чем дело, Эзра?
– Наш кок хочет узнать, что такое вы добавили в ту самую тушенку, после чего капитан изменил свое мнение о ней? Она у нас сегодня на обед и...
– Ш-ш, говорите потише, Эзра, – сказала Алекс, с опаской оглядываясь по сторонам. – Мы же не хотим, чтобы капитан Баррет знал, что эти изменения внесла я, не так ли?
– Конечно, мэм.
Алекс загадочно улыбнулась.
– Передайте Луису, что я сейчас же приду и добавлю необходимые специи. А еще напомните ему, чтобы подавал капитану поменьше подливки в мясе. Чем суше будет тушенка, тем меньше вероятности, что он узнает в ней то блюдо, которое недавно так вывело его из себя.
– Да, мэм. Да, мисс Александрина! Вы не сыграете с нами партию в вист перед обедом?
– Нет, но за приглашение спасибо, Эзра. Сейчас я не могу. – Встретившись до этого со Смитти, она обратила внимание, какое изможденное, осунувшееся было у него лицо, когда он стоял за штурвалом. Не исключено, что она может ему сейчас понадобиться. – Может быть, потом.
– Да, мэм. – И Эзра Джеймисон ушел.
Алекс решительно направилась к капитанскому мостику. Своевольная и упрямая девушка снова не взяла на себя труд получить на это разрешение, она просто молча подошла и встала рядом со Смитти.
Он только улыбнулся, увидев ее рядом с собой. За три недели их плавания Смитти сильно привязался к непрошеной пассажирке с непредсказуемым характером. Да, пожалуй, и вся команда симпатизировала ей. И даже сам капитан, хотя и тщательно скрывал это за недовольными криками и воплями.
– Доброе утро, Смитти.
– Доброе утро, миледи, – ответил помощник капитана. Александрина безуспешно пыталась заставить Смитти называть ее Алекс, как звали ее почти все окружающие. Первой Александрину так назвала горничная, объясняя это тем, что юная подопечная, быстроногая четырехлетняя девчушка, не может сидеть спокойно. И пока кто-либо выговаривал ее полное имя до конца, она успевала сбежать. А имя Алекс было таким коротким и удобопроизносимым.
