Стало быть, моя фигура хорошо известна этим двоим. И я для них вовсе не темная лошадка. Как же они сумели?.. Стоп, Ведьма, вопрос не в том. Как сумели, так сумели. Вопрос в том, как мне теперь быть. До сих пор моим единственным козырем была неузнанность, а прикрытием — готовящийся шабаш. Теперь я буду на виду у похитительниц и черт знает каких еще субъектов. Наверняка обо мне доложат этому самому Алексу, которого я ищу по приказу Старика; да и сам Старик, как выяснилось, частично сотрудничает с Властной и ее людьми и представляет для меня серьезную угрозу.
Я им, скорее всего, пока еще нужна, но в любой момент могу начать мешать. Если они захотят выдать меня этому самому Алексу, который жаждет получить от Властной скорее всего именно похищенную статуэтку, об обмене которой они договаривались на последний день симпозиума. Скорее всего, ему обо мне будет доложено. Хотя меня могут и приберечь как козырь на случай, если он захочет разобраться с этими двумя дамами. А разборка может состояться гораздо раньше. Вряд ли Алекс будет тянуть до третьего дня.
Однако во всей этой мешанине очень просто запутаться, а времени на разбор ситуации у меня пока что совершенно нет.
Что же теперь делать? Пожалуй, выход один — плыть по течению, продолжать собирать информацию, ориентироваться по ситуации и не клевать на приманки типа той, о которой сейчас проболталась банкирша.
Все это промелькнуло в моей голове за несколько секунд, а затем я вновь обратилась в слух.
— Как будем передавать статуэтку? — Это коренастая. — Алексей ведь прав: мы договаривались на первый день симпозиума. Он требует, чтобы сделка состоялась на нейтральной территории, где-нибудь в тайге…
— Откуда мы приедем с бомбами в карманах или не приедем вообще, — резковато прервала Властная. — Нет уж. Подождем завершения симпозиума. В третью ночь будет шабаш, вот там и поглядим, что из себя представляет наш Алешенька. Может, и не так уж крут, как кажется, может, он что твой мыльный пузырь — ткни, и лопнет… Заодно успеем подготовиться и подсобрать информации сверх того, что у нас есть. И не выпускай наши кончики от этого клубка, особенно Ведьму. Она тут самая шустрая, пусть и пошустрит в наши ворота, а не для этих умников. Все. Пора, а то мой вот-вот с работы притащится, мне надо быть дома. Встретимся завтра на конференции. И не забудь позвонить мне, как переговоришь с Актрисой.
Коренастая утвердительно хмыкнула. Обе направились к выходу. Я попыталась было последовать за ними, но мой партнер облапил меня и не пускал:
— Ты куда, зайка, танец еще не кончился?..
— Убери руки! — прошипела я, профессионально вырываясь и двинув в его плечо своим плечом. Прикрытие, тем более такое, мне было уже не нужно, а сальные шутки и идиотски-банальные домогательства меня просто вывели из себя.
— Не по-онял?! — Он попытался меня сграбастать, но я не задумываясь врезала ему коленом промеж ног.
Мужик согнулся пополам, выдохнув только одно слово, определявшее меня не то как собаку женского пола, не то как представительницу древнейшей профессии, не то просто как последнюю стерву. Уточнять, что именно он имел в виду, я не стала, а поспешила к выходу.
К сожалению, промедление оказалось слишком долгим. Подруг уже не было видно.
Я остановилась на ночной улице, обдуваемая резким холодным ветром и обсыпаемая серебром мятущегося снега.
Что же, сегодня я и так узнала предостаточно. Пища для размышлений есть. А найти банкиршу можно в случае чего и по адресу, который сообщили мои осведомители-гомики.
Я вернулась в ресторан, взяла в гардеробе одежду и, поймав такси, отправилась домой, то есть в гостиницу «Заполярную».
Глава 7 Немного о суперсекретности
Он устало откинулся в кресле и нервно закурил. Чертова девчонка! За всю практику Никитина более отвратительного случая не было. Мало того, что одна из линий упущена: проклятая бомба разнесла самолет пресс-секретаря, который уже почти целиком сидел на крючке; так ничего и не удалось узнать о том таинственном человеке, с которым связывался и ради которого прилетал сюда дипломат.
Чертов Ареев — вездесущий и хитрый Старик, известный во многих кругах авторитет, также ушел сухим, и ни один из пяти его людей не был взят.
Так что кругом одни сплошные неудачи. И это несмотря на информационный прорыв, несмотря на то, что его отдел накопил уже некоторое количество непроверенных данных о том, что за действо начинает здесь разворачиваться, и необходимо в кратчайшие сроки понять, как организованы и что из себя представляют люди, похитившие статуэтку из китайской коллекции, и зачем им эта статуэтка нужна.
Иначе агенты российского отделения Интерпола — о которых ему ничего не известно, кроме того, что в работу над делом они введены по прямому приказу сверху, и что они в высшей степени профессионалы — способны поставить под угрозу неплохую репутацию его самого и вверенного ему отдела…
А тут еще, словно щупальца осьминога, зашевелились его подчиненные, живущие своей отдельной от основного мозга жизнью, но полностью подвластные ему. И в довершение картины вот это: подчеркнутая вежливость, сочетающаяся с абсолютным нежеланием идти на контакт, — просто выводят из себя. Никитин зло придавил в пепельнице сигарету и снова кинул взгляд на маленькую, хрупкую китаянку, восседавшую перед ним в кресле незыблемо, как скала.
— Может, хватит на сегодня, Семен Георгиевич? — Помощник Никитина прошелся по кабинету, заложив руки за спину. — Отправим ее назад, пусть еще посидит, подумает.
Да уж, подумает! О чем ей думать-то? Кормят хорошо, комната приличная, говорят с ней доброжелательно и вежливо, хотя и настойчиво. Не то что люди Старика, которые, уйдя от группы захвата, почему-то не смогли увести с собой пленницу, с которой уже несколько часов шел почти непрерывный подробный разговор.
Но она была либо непроходимо тупа, либо весьма искусна, а потому никаких фактов, подтверждающих ее хотя бы частичную или косвенную причастность к этому странному делу, пока обнаружено не было. Тем более что на нормальное сотрудничество она не шла, предпочитая делать круглые глаза и говорить о милосердии, а также о мировом равновесии и плохой карме тех, кто его нарушает.
Вот если бы посадить эту китайскую студентку на хлеб и воду, тогда быстро заговорила бы по-другому.
— Нет, Санек. — Никитин устало потер глаза рукой. — Добить эту тему надо сегодня.
— Ну что вы с ней мучаетесь, все равно ведь сидит, как партизан на допросе!
— Не кипятись. — Никитин поморщился и полез в карман за таблетками: чутье старого язвенника безошибочно уловило едва заметные симптомы подступающего приступа, который лучше было подавить в зародыше. — В нашей работе это не помогает, скорее наоборот. А ты, Лариса, приготовь мне на сегодня все дела по Арееву. — Никитин сунул таблетку под язык и замолчал.
— Уже подготовила, Семен Георгиевич, — белокурая секретарша похлопала ладонью по весьма увесистой папке.
