Еще бы! — ехидно хмыкнула я про себя. А ты думала, что Стю оставил тебя здесь, чтобы ты шептала ему на ушко всякие глупости?
Впрочем, Стю сейчас и на меня не обращал особого внимания. Он сидел, погруженный в мысли, далекие от привычных и понятных мне вещей. И я не сердилась на него за это, а тихо радовалась. Радовалась тому, что осталась в Бервике, рядом с ним, и история, случившаяся с нами много лет назад, не повторилась.
Сейчас, анализируя прожитые дни, я прихожу к выводу, что ни к одному из мужчин, в которых я была влюблена, мне не довелось испытать того чувства, которое я испытываю к Стю. Рядом с этим человеком мне легко, спокойно и хорошо. Мне не нужно прилагать усилия для того, чтобы очаровать его, не нужно казаться лучше, чем я есть на самом деле.
Наверное, впервые в жизни я чувствую любовь не как страдание и боль, а как великую радость, великое утешение. Наверное, впервые в жизни я не чувствую потребности в том, чтобы он, мой избранник, был эдаким царьком в своем маленьком царстве.
И когда я вспоминаю Стю, такого задумчивого, сосредоточенного, погруженного в свои размышления, меня вовсе не тревожит тот факт, что мысли его были не обо мне. Потому что я точно знаю: когда мне действительно понадобятся помощь и поддержка Стю Паркера, все его мысли будут заняты мною.
…Несмотря на то что тучи над Бервиком, казалось бы, начали понемногу расходиться, меня не оставляло тревожное предчувствие. Слишком уж хорошо я помнила, что случилось после того, как было обнаружено первое захоронение. На прощание мне хотелось шепнуть Стю «будь осторожнее», но я смолчала, потому что мой дорогой ученый наверняка поднял бы меня на смех и вряд ли прислушался бы к моим словам.
Мои страхи оказались вовсе не безосновательными, потому что тем же вечером к миссис Мобивиш пришла Агнесса Барнаби, на лице которой был написан такой смертельный ужас, что мы поспешили взять старушку под руки, усадить ее в кресло и заставить выпить успокоительный сбор из мелиссы и мяты.
Выпив чудодейственного сбора, Агнесса некоторое время сидела молча, но потом ее как будто прорвало:
— Я его видела… Клянусь святым Стефаном, я его видела! Герти, если бы ты знала, что это за чудовище! Настоящее исчадие ада! Рот у него весь в крови, нос крючком, зубы настоящие клыки. Пальцы скрюченные. И на нем был тот самый плащ, что я еще в первый раз заприметила.
— Господи Иисусе! — Миссис Мобивиш истово перекрестилась, казалось, что ей передался весь ужас, пережитый Агнессой Барнаби. — Несси, милая, а где ты видела его? Снова на стоянке?
— Ты не поверишь, Герти, — едва шевеля дрожащими губами, ответила Агнесса. — Он стоял у моего окна. В сочельник я все свечи, что были у меня дома, выставила на подоконник. Видно, только это и спасло. Он стоял и скалился, Герти. Хорошо, что хоть мне хватило смелости взять одну из свечек и поднести ее к самому стеклу. Только тогда он скрылся в темноте. Я сразу решила, что одной мне оставаться нельзя. Взяла с собой распятие и бегом к тебе. Ты ведь не выгонишь меня, Герти? — со слезами на глазах посмотрела на подругу Агнесса.
— Совсем из ума от страха выжила! — возмутилась миссис Мобивиш. — Как же это я выгоню свою лучшую подругу?!
— А если он придет сюда? — округлив от ужаса глаза, прошептала Агнесса.
— Господи Иисусе! — всплеснула руками миссис Мобивиш. — Не придет, не осмелится! Мы зажжем церковные свечи и окропим порог святой водой.
— А еще у нас есть Нильс, — успокоила я Агнессу. — А нечисть очень не любит собак. К тому же Нильс поднимет такой шум, что вся деревня сюда сбежится.
— Ох, навлеку я на вас беду, — вздохнула Агнесса, которую, впрочем, несколько успокоили наши слова. — Зря я пришла к тебе, Герти.
— Не говори ерунды, Несси. Это гораздо лучше, чем сидеть дома и ждать невесть чего.
Стю наверняка спросил бы Агнессу Барнаби, не померещилось ли ей это чудище, а я, вспоминая о той страшной встрече у владений Крейнов, хорошо понимала ужас, овладевший старушкой.
Но кем же все-таки является на самом деле это существо? И почему оно не похитило меня? Не успело — вряд ли, у него было достаточно времени. Не захотело? Но почему? И почему оно смотрело на меня таким странным взглядом и шептало «не бойся»?
Я терялась в догадках, наблюдая, как миссис Мобивиш расставляет по всему дому свечи и окропляет все щели святой водой. Мне смутно верилось, что все эти ухищрения смогут остановить кого-то, если он соберется проникнуть в дом, но старушки считали иначе. Перед сном они долго молились, а я, положив подстилку Нильса на пороге дома, уселась за статью, с которой засиделась до полуночи.
Заснула я прямо за столом, который стоит в комнате, выделенной для меня миссис Мобивиш. Исписанные страницы служили мне подушкой. Когда я проснулась, на часах было около трех утра и самым логичным было переместиться из-за стола в кровать.
Не знаю, почему именно тогда, а не утром я решила заглянуть в ту комнату, куда миссис Мобивиш положила свою подругу. Но когда я на цыпочках прокралась по коридору и тихонько открыла дверь в комнату, где должна была спать Агнесса, то обнаружила, что разобранная кровать пустует.
Холодея от страха и уже не боясь никого разбудить, я заглянула на кухню, потом — в гостиную. Нильс сладко спал на пороге, и, казалось, никто не тревожил его сон. Я побежала в комнату к миссис Мобивиш в надежде, что напуганная Агнесса решила пойти к подруге, чтобы не оставаться в одиночестве. Но надежда моя, увы, не оправдалась.
Мне пришлось разбудить миссис Мобивиш, которая испугалась еще больше, чем я, и мы еще раз обследовали дом.
Агнесса исчезла, и только смятая постель говорила о том, что она все-таки была здесь.
— Проверь, на месте ли ее шуба, — приказала мне миссис Мобивиш.
Я проверила. Шуба Агнессы висела в том месте, где бедняжка оставила ее в последний раз. Даже если бы Агнесса, поборов свой страх, решила вернуться домой, вряд ли она бы сделала это в ночной рубашке миссис Мобивиш.
Однако дверь, которую хозяйка на моих глазах закрыла на ключ, щеколду и цепочку, почему-то оказалась открытой. И чего я совершенно не могла понять, так это того, что Нильс, который все время заливался раскатистым лаем, когда слышал чьи-то шаги, на этот раз спокойно спал, вопреки тому, что вокруг дома бродила самая настоящая нечисть.
— Может быть, вампир выманил бедняжку? — сквозь слезы прошептала миссис Мобивиш. — А может, она до сих пор бродит по деревне?
Не в силах смотреть на горе несчастной старушки, я оделась и собралась было идти за помощью, но миссис Мобивиш категорически запретила мне выходить за порог.
— Если ты это сделаешь, мое сердце не выдержит, — умоляюще посмотрела на меня она. — Хочешь, я встану перед тобой на колени, только не уходи.
Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Миссис Мобивиш выглядела так скверно, что мой уход и вправду мог бы ее доконать.
