Он в жизни своей не видел подобных библиотекарей. В том колледже, где учились они с Микки, библиотекой заведовала застегнутая на все пуговицы и совершенно не пьющая дама.
Меньше чем через минуту на столе оказались два стеклянных стаканчика, копченая колбаска и баночка с оливками, которые библиотекарь высыпал на маленькое блюдце.
— Милости прошу к нашему шабашу, — придвинул он стул Фокси. — Книги, конечно, прекрасные собеседники. Но иногда даже с ними бывает скучно.
Фокси, улыбнувшись, кивнул. С каждой минутой веселый Илайя нравился ему все больше и больше.
— За ваш нелегкий труд хранителя знаний, — поднял стакан Фокси.
— Да если бы нелегкий… — махнул Илайя пухленькой ручкой и тут же выпил все до дна. — Ну да бог с ним, с моим трудом. Скажите-ка мне лучше, какая именно информация вас интересует?
— Какая? — если бы Фокси сам знал ответ на этот вопрос…
— Что-нибудь смешное или, наоборот, печальное? — уточнил Илайя. — Какую вы пишете статью?
— Пожалуй, обо всем понемногу, — уклончиво ответил Фокси. — И о смешном, и о грустном… Я поставил себе цель написать о них так, чтобы это получилось ярко, красочно. Чтобы меньше было заезженных фактов…
— Значит, вам подавай что-нибудь свеженькое… — блеснул глазками Илайя. — Ну ладно, давайте еще по одной, мистер Валлоби. За то, чтобы лучше думалось…
Эдак я напьюсь раньше, чем он хоть что-то расскажет, усмехнулся про себя Фокси, но библиотекаря поддержал.
— Странно, что вы за этим пришли в колледж, — пережевывая оливку, произнес Илайя. — Обычно все начинают с семьи…
— Я был у миссис Малькольм, но она не хочет говорить о сыне. До сих пор горюет, — полуправдой ответил Фокси. — Так что к Бердберри пока зайти не решился… Там, скорее всего, такая же картина… Вот и подумал подойти с другой стороны и заглянуть в колледж. Таких учеников преподаватели обычно не забывают…
— Ну да, так и есть, — кивнул Илайя. — Даже я помню этих двоих… Ричард и Конрад в друзьях ходили, что самое интересное… Правда, когда закончили колледж, разошлись. Уж не знаю, по какой причине… Оба были популярны. Впрочем, чему тут удивляться? Дети обеспеченных родителей, оба умненькие, со способностями. За словом в карман не лезли… Не сказать, чтобы дебоширы, хотя и такое случалось…
— А вот это интересно, — поддержал библиотекаря Фокси. — И как же шалили детишки из богатых семей?
Илайя разлил виски по бокалам и многозначительно покосился на Фокси. Но Фокси сделал вид, что не понял этого взгляда, и продолжил заинтересованно смотреть на библиотекаря, ожидая продолжения рассказа.
Илайя вздохнул и, осознав, что чем раньше он сообщит журналисту о проказах золотой молодежи колледжа, тем скорее они выпьют, продолжил:
— Как я сказал, шалости за ними водились… Ну вот, к примеру, один раз эта парочка приклеила к стулу учителя литературы. Надо сказать, мистер Пасквиль очень любил посидеть. Он, знаете, был у нас большой фигурой — в буквальном смысле слова… Ходить ему было тяжко — одышкой мучился… Ну и сидел почти целый урок на своем большом стуле… Конрад и Ричард намазали стул каким-то термоядерным клеем, так что бедняга к концу урока оказался прикован к своему месту. Мистеру Пасквилю стыдно было признаться в том, что ученики над ним подшутили, и он просидел так до самого конца занятий. И только тогда, когда клей намертво схватился с его брюками, начал отдирать стул. Увы, брюки пришлось снять… Мистер Пасквиль уходил из школы без брюк, темным вечером… Знаете, надеялся, что его не увидят. Но его увидели… Точнее, Ричард и Конрад дождались его «королевского» выхода из школы… С фотоаппаратом, на который запечатлели своего учителя… Представьте, каково было мистеру Пасквилю на следующий день, когда его фото «Пасквиль без штанов» увидели все, включая местную собачонку Пэтси… Он и рад был бы назвать имена малолетних озорников, но, увы, эти двое снимали его, надев на лицо маски хрюшек…
— А вы-то откуда знаете, что это были именно Конрад и Ричард? — недоверчиво поинтересовался Фокси.
— Видите ли, мистер Валлоби… Если наш Дувервилль — большая деревня, что тогда говорить о колледже, где все знают друг о друге больше, чем о своих родственниках?
— И что, их не наказали?
Библиотекарь отрицательно покачал головой и потянулся к стакану.
— Я вам еще не то расскажу, — обнадежил он Фокси. — Ну, за что будем пить?
Выслушав еще пару историй в том же духе, Фокси понял, что кроме основательного опьянения ему ничего не светит. Он уже собрался распрощаться с гостеприимным библиотекарем, но тот категорически заявил, что не готов отпустить своего чудесного собеседника так рано.
— А хотите узнать еще кое-что об этой парочке? — поинтересовался он у Фокси, прищурив свои глазенки, которые еще больше заблестели от выпитого виски.
— Думаю, комических историй для статьи я набрал достаточно, — улыбнулся библиотекарю Фокси. — Пора бы…
— Нет уж, постойте… — перебил его Илайя. — Здесь история уже не комическая, знаете ли… Здесь прямо-таки Шекспир: страсти, трагедия… Уж не знаю, поместите ли вы ее в свою статью — доказательств-то у меня нет, но послушать ее вы просто обязаны, мистер Валлоби…
Сердце у Фокси радостно екнуло. Неужели он не зря терял свое время, выясняя, как богатенькие бездельники пакостят своим учителям и одноклассникам? За такое не грех выпить еще одну рюмку с настойчивым Илайей.
— Так вот… — Илайя сунул в рот кусок колбасы и сделал многозначительную паузу в процессе его пережевывания. — Конрад Малькольм и Ричард, тьфу ты… Конрад Бердберри и Ричард Малькольм отличились не только в том, о чем я вам, мистер Валлоби, рассказал… Однажды эти двое сделали нечто такое, о чем все преподаватели колледжа до сих пор предпочитают молчать. В одном классе с этой парочкой училась одна девчушка… Она была не из очень обеспеченной семьи, родители ее, по слухам, жили скромно… Так, ничего особенного, серенькая мышка. Очень, знаете, стеснительная, робкая и немного странноватая, хоть и талантливая девочка… Если мне не изменяет мой маразм, она писала стихи. Мистер Пасквиль очень хвалил ее, считал лучшей своей ученицей. Естественно, любви одноклассников ей это не прибавляло. Звали ее, дай бог памяти… Оливия… не то Майринк, не то Мейринк… Ну да, Оливия Мейринк, вот как ее звали… И вот об этой самой Оливии Мейринк ходили слухи, что она влюблена в Конрада Маль… тьфу ты, Конрада Бердберри. А тот был уже тогда, дай боже, каким ходоком… в смысле, бабником… Оливия, знаете, не очень-то его интересовала. Его забавлял сам факт, что эта романтизированная до жути девчонка в него влюблена. Она посвящала ему стихи, знаете, совсем была девочка не от мира сего… В классе над ней подхихикивали по этому поводу. Так вот, до чего додумались Бердберри с Малькольмом. Бердберри написал записку, вроде «тоже люблю тебя, жить без тебя не могу», ну вы представляете себе, мистер Валлоби, какую чушь подростки обычно пишут друг другу… И в этой самой записке назначил ей свидание. Приходи, написал, вечером к колледжу, там мы с тобой и встретимся. Только одно условие: хочу тебя видеть в одежде развратной женщины, ну, шлюхи то есть. Объяснил он это тем, что вкус у него такой, попросил ему приятное сделать. Ричард передал ей записку. А Оливия, влюбленная эта дурочка, возьми да и поверь всему написанному. И приперлась, на потеху своим одноклассничкам, которым, естественно, Конрад с Ричардом все рассказали. Сфотографировали они ее, посмеялись и развесили эти фотографии по колледжу. Да только девчонка их не увидела, потому что в колледж не пришла. Ни в тот день, ни на другой. А как начали выяснять, в чем дело, так и выяснили, что она наглоталась таблеток. И записку оставила, мол, в моей смерти прошу винить Конрада Малькольма, тьфу ты, язык заплетается, Бердберри, ну и Ричарда Малькольма… Шутка, она, знаете, шуткой. Да вот только за такие шуточки эта парочка могла бы не то что из колледжа вылететь, но и за решетку загреметь. Однако родители, что у Малькольма, что у Бердберри, недолго думая, предложили родителям девчушки хорошую сумму. Мол, не виноваты наши сыновья, не они же ее убили, в конце концов. Вашей девочки все равно уже не вернуть, а нашим детям еще жить и жить. Видно, сумма была немаленькая, и те согласились… Или еще что, я не знаю… Но в колледже историю замяли и по сей день делают вид, что ничего не помнят… А я вам так скажу, мистер Валлоби, поделом этим богатеньким деткам. Все равно они свое получили, хоть и с опозданием…
