Расплатившись за лекарства, названия которых умудрился произнести без запинки, он некоторое время рассеянно изучал витрины, на которых, естественно, ничего, кроме лекарств, не было. Были еще шампуни для проблемных волос и какие-то крема от морщин, но все это совершенно не годилось, потому что ни морщин, ни проблем с волосами у девушки Майи не было.
Волосы, кстати, у нее вообще были шикарные. Даже заплетенные в тугую косу, они казались роскошными и сияющими. Сегодня, стоя у нее за спиной в то время, пока она обследовала Федькин живот, Арсений поймал себя на мысли, что хочет прикоснуться к этим волосам, выпустить их на свободу и ощутить под пальцами гладкий струящийся шелк… Он отругал себя за эти мысли, потому что у постели больного сына думать о волосах лечащего врача не полагается. Даже если эти волосы такие густые, блестящие и шелковистые – все равно не полагается.
Редко в наше время встретишь девушку с длинной косой. Оно и понятно – сложно ведь за такими волосами ухаживать. И времени нужно много, и сил. Зато результат того стоит…
Арсений долго еще стоял, блуждая ленивым взглядом по стеклянным полочкам, сплошь уставленным тюбиками, баночками и коробочками. До тех пор, пока дежурная девушка-фармацевт снова не поинтересовалась у него, что он хочет.
– Ничего. Просто смотрю, – объяснил Арсений, с неохотой отрываясь от своих мыслей.
– Не в музее же, – усмехнулся скучающий охранник.
– Ну да, – согласился Арсений. – Не в музее.
Он вышел из аптеки и остановился под козырьком, расстроенный из-за того, что не может ничего путного придумать с подарком. Наверное, все же придется покупать бутылку шампанского или дорогого вина с традиционной коробкой шоколадных конфет в придачу. Хотя не хочется. Потому что не подходит такой подарок этой девушке. Она хоть и взрослая уже, наверное, раз успела окончить три курса медицинского института, но выглядит совсем как девчонка. Ей бы что-нибудь такое… девчачье. Игрушку, например, мягкую…
«Мягкая игрушка оказалась бы кстати», – подумал Арсений.
И тут же ее увидел.
Небольшого размера желтый пес с темно-коричневыми висячими ушами улыбался во всю свою собачью пасть и при этом задорно так высовывал кончик ярко-красного тряпичного языка. Пес сидел в витрине аптеки в окружении бутафорских пузырьков с какой-то детской мазью и вовсю эту мазь рекламировал. Умилительная мордаха была у собаки – Арсений при всей своей серьезности не смог сдержать улыбки и вдруг понял, что он должен обязательно ее купить.
Пришлось возвращаться в аптеку.
Охранник встретил его уже не просто подозрительным, а настороженным взглядом.
Девушка-фармацевт просьбу о продаже рекламной собаки отвергла без колебаний.
– Это собственность аптеки. Элемент дизайна, вы понимаете? Он не продается.
И все-таки ему удалось ее уговорить. Потратив на уговоры почти полчаса, Арсений наконец своего добился: желтого пса сняли с витрины в обмен на торжественное обещание завтра же купить в магазине игрушек что-нибудь равноценное по цене, качеству и степени обаяния.
Расставались они с девушкой-фармацевтом, которую, как выяснилось, звали Любой, и с парнем-охранником Мишей уже как добрые друзья.
Хотя Арсений все же чувствовал некоторую снисходительность в обращении – именно так, наверное, разговаривают с пациентами психиатрических клиник, находящимися на стадии временной ремиссии.
Ну и пусть.
Он вышел из аптеки, прижимая к себе смешного щенка, и только теперь заметил, что с неба капает дождь. Хотел было уже вернуться обратно и купить для собаки пакет, потому что в пакет с лекарствами она явно не помещалась, но понял, что в третий раз возвращаться все же не стоит. Охранник Миша – неплохой парень, но и его терпение наверняка не безгранично, и испытывать его совсем ни к чему.
Желтого пса он засунул под куртку, которая теперь стала нелепо торчать с одной стороны, делая его похожим на беременную женщину с явно аномальным расположением плода.
Но это было не важно. В час ночи на улице его никто и не увидит. А если даже и увидит кто-нибудь – какая, в конце концов, разница? Разве он не имеет права носить под собственной курткой все, что ему вздумается?
До дома было рукой подать, всего каких-то два квартала. Арсений шел торопливо, снова ругал себя за то, что забыл дома мобильник, представлял, как тревожится, дожидаясь его, Федор. И девушка Майя, наверное, тоже тревожится…
Хотя скорее не тревожится, а злится.
Понять ее можно – второй час ночи уже, ей бы домой побыстрее попасть, выспаться. Завтра вторник, рабочий день. Наверняка она где-нибудь работает. А если даже и не работает, значит, есть у нее заказ от какого-нибудь клиента на приготовление котлет и салатов…
Он попытался представить ее на чьей-то чужой кухне. В одной руке – чужой нож, в другой – ярко-оранжевая морковка. Тоже чужая. Почему-то не смог. Майю с ножом и морковкой представить получалось, а вот чужую кухню в качестве фона для картинки – никак, хоть убей. В качестве фона в воображение упрямо лезла только своя собственная кухня.
Вот тебе и раз, подумал Арсений. Это что еще за узурпаторские такие мысли в голову лезут? И главное, с чего? Неужели одна-единственная дурацкая фраза «у нас» таким образом повлияла на его сознание, что он теперь будет ревновать эту почти незнакомую девушку к чужим кастрюлям и морковкам? Эй, Арсений Волк, кажется, у вас проблемы…
Он шел по мокрой улице и так сосредоточенно рассуждал над своими проблемами, что не заметил уже возле самого подъезда торчащий из лопнувшего асфальта обломок какой-то трубы. Споткнулся, попытался удержать равновесие, громко выругался и шлепнулся на мокрый и скользкий асфальт…
Приземление вышло более чем неудачным – он саданулся о злополучную железяку лбом и сразу же почувствовал, как заструилась вниз по щеке горячая струйка крови из лопнувшего сосуда.
– Черт! – Он бессильно выругался, рассматривая в скупом освещении подъездного фонаря свои пальцы. – Только этого… Только этого еще не хватало… для полного счастья!
Куртка теперь была вся в грязи. И брюки были мокрыми и грязными. А лицо почти все залито кровью.
Вот зрелище-то, криво усмехнулся Арсений. И как теперь, спрашивается, идти в таком виде домой?
Федька увидит – испугается.
Хотя Федька-то его вряд ли увидит. Он лежит в постели и едва ли побежит его встречать в прихожую.
А вот если Майя его увидит… Она-то точно испугается.
«Черт, как же по-дурацки все получается, – подумал Арсений. – Нужно постараться… Нужно как-нибудь так сделать, чтобы Майя не испугалась…»
Этот Арсений Волк на самом деле был сумасшедшим.
Абсолютно и стопроцентно сумасшедшим мужиком, которого она встретила, наверное, на свою беду. Майя окончательно убедилась в этом, когда выбежала в прихожую, услышав, как повернулся наконец в замочной скважине ключ.
