– Сами же сказали – по-серьезному. А сами про кота.
– Хорошо. Значит, остаются торт и котлеты. Или – салат?
– Никакой не салат. Я же сказал, что, во-первых, хотел извиниться.
– Это я помню. Только до сих пор не поняла, за что.
В трубке повисло молчание. Майя терпеливо ждала, когда он снова заговорит. Прекрасно знала, за что именно он хотел перед ней извиниться, но все же из какого-то детского упрямства ждала, что он произнесет это вслух.
Как будто какой-то веселый и озорной чертик в ней поселился и теперь вот издевается от всей души над бедным Арсением Волком, а она даже ничем не может ему помочь, потому что чертик внутри не признает ее власти.
– За то, что я вас… поцеловал. – Арсений Волк наконец выдавил из себя признание, и ей показалось, что трубка у нее в руках в этот момент даже слегка покраснела, заразившись через телефонный повод его смущением.
– Ах да, – равнодушно сказала она в ответ. – Конечно. Я совсем забыла…
Кажется, у нее получилось. Она и сама не понимала, зачем это ей понадобилось врать ему и изображать равнодушие в голосе. Нет, конечно же, ничего она не забыла, а все прекрасно помнила, и даже каждый день вспоминала, и ругала себя за эти дурацкие воспоминания, а вот теперь изо всех сил изображала святую невинность и радовалась, что он заметно расстроен ее забывчивостью.
– Ну вот и отлично, – пробасил он в трубку странным голосом.
Наверное, именно таким голосом приговоренный к смертной казни заключенный говорит: «Ну вот и отлично», узнав в последний момент, что гильотину гуманно заменили на обычный усыпляющий укол.
Или, может быть, она все же немного преувеличивает?
– А что во-вторых? – все так же бодро и весело поинтересовалась она, делая вид, что не заметила ничего такого в его голосе.
– Во-вторых, вы же деньги свои не забрали. Нужно отдать вам деньги.
– Да не нужно. Не велика потеря, и не хочется мне за ребенка брать у вас деньги.
– Так вы же еще и меня лечили! Возьмите за меня! – запротестовал Арсений Волк.
– И за вас не хочется!
– Что значит – не хочется? Получается, вы бесплатно нас с Федькой лечили?
– Получается – бесплатно, – согласилась Майя.
– Нет, я так не согласен. Мне так неудобно…
– А вы попробуйте брюки через голову надеть. Или поспать на потолке, укрывшись одеялом. Вот тогда узнаете, что такое неудобно…
– Майя, я вас прошу!
– Все! Этот вопрос не обсуждается! Что там у вас в-третьих? Или на этом все?
– Нет, не все. В-третьих у нас – собака. Надеюсь, про собаку-то вы хоть на забыли?
– Не забыла, – призналась она. Желание поиздеваться над ним куда-то пропало, и даже внутренний чертик прекратил свои бешеные пляски, внезапно погрустнев. – Нет, Арсений Волк, про собаку я не забыла. Правда. Я не специально, я нечаянно ее у вас оставила.
– Ну вот и хорошо. Значит, давайте договоримся, где мы встретимся, чтобы я мог отдать вам собаку… Или, может быть, вы сами за ней приедете? Заодно и в гости зайдете…
– А заодно и котлет нажарите, – усмехнулась Майя. – А горло вам не посмотреть? Легкие не послушать?
– Да что вы все время про эти котлеты! – вдруг всерьез рассердился Арсений Волк. – Дались они вам, эти котлеты! Не хотите приезжать – на надо! Скажите, куда собаку привезти, я привезу, и…
– И?.. – усмехнулась Майя.
Он снова замолчал.
– Ладно. Не сердитесь на меня, Арсений Волк. Пожалуйста. Это я только иногда такая злая. По вторникам в шесть часов утра. А в другое время я очень добрая. И ужасно пушистая. Никакими расческами не пригладишь.
– Значит, я просто не вовремя позвонил?
– Да нет, – все так же серьезно ответила она. – Вы очень даже вовремя позвонили. Я даже рада… что вы позвонили. Правда.
«И зачем я это сказала?» – промелькнула мысль, но было уже поздно: Арсений Волк невыносимо обрадовался и снова стал нести чепуху:
– Так это же здорово! А давайте тогда, может, на природу? В такую погоду грех дома сидеть! Только на неделе я работаю, а вот в выходные… В выходные – пожалуйста! В субботу, в воскресенье! Можно на турбазу поехать… Знаете, Майя, есть одна замечательная старая турбаза на Волге, я в детстве туда еще с родителями ездил, директор – лучший друг Митькиного отца… Митька – это мой лучший друг, а турбаза «Иволга» называется… Знаете, там…
– Стоп! – рассмеялась она. – Кажется, я собиралась только забрать у вас свою собаку… По-вашему, для этого непременно нужно ехать на турбазу? А поближе нигде нельзя совершить этот… акт передачи? Нет?
– Можно! – рявкнул он в трубку, и было понятно, что в этот раз он жутко разозлился уже не на нее, а на самого себя. – Но дело не в собаке! Я просто приглашаю вас на турбазу, и собака здесь ни при чем!
– Так бы и сказали, – вздохнула она.
– Так и говорю, – ответил он синхронным вздохом. – Так вы поедете, Майя? Ну что вы молчите?
Она молчала, потому что не знала, что сказать.
«Жаль, невозможно заготовить речи на все случаи жизни», – подумала она, покосившись на бесполезный листок бумаги. Молчание затягивалось – пришлось остановиться на промежуточном варианте.
– Я подумаю, – сказала она.
Арсения Волка, как выяснилось, «промежуточный» вариант совершенно не устраивал.
– Да что здесь думать? Соглашайтесь! Вот увидите, вам понравится! Там насыпной песчаный пляж, а вокруг – настоящий лес, не какие-нибудь дорожные посадки! Сосны вокруг! Березы с белыми стволами! Все свежее, зеленое. Вода чистая, прозрачная. И еще там… качели есть!
– Качели? – Не выдержав, Майя снова рассмеялась. Это был убийственный аргумент. Только откуда он узнал об этом ее детском пристрастии – кататься на качелях? – Ну если даже качели есть, то я, пожалуй, соглашусь поехать на эту вашу турбазу…
– Вот и отлично! Вот и замечательно! Увидите, вам понравится! Значит, на субботу договариваемся?
– На субботу, – покорно согласилась Майя.
– Значит, в субботу мы за вами заедем! Мы – это мы с Федором! Вы долго спите? Если мы часов в девять заедем, это не рано будет?
– Не рано. Я обычно в восемь просыпаюсь.
– В восемь просыпаетесь? Ну вот и хорошо! Вот и отлично, значит, к девяти собраться успеете! Значит, до субботы?
– До субботы, – согласилась Майя. – Только у меня еще один к вам вопрос… Вы вообще-то куда собрались за мной заезжать? Вы адрес-то знаете?
– Адрес? Тьфу, черт, и правда… Совсем забыл про адрес! Диктуйте, я записываю уже!
«Сумасшедший человек». В очередной раз поставив неизменный диагноз Арсению Волку, Майя продиктовала адрес, повесила трубку и наконец вернулась на кухню к своему тесту, с удивлением заметив, что проговорила по телефону целых двадцать минут.
