— Подвинулись бы, молодой человек, — вполне дружелюбно обратился к нему средних лет мужчина в спортивном костюме. По всей видимости, тренер крутящегося на гимнастических кольцах мускулистого парня.
Иван послушно отодвинулся на дальний край скамейки.
— Вы к кому? — все так же дружелюбно поинтересовался мужчина.
Иван не знал, что сказать в ответ. Поэтому просто промолчал, неопределенно кивнув в дальний конец зала, где занимались несколько групп разновозрастных девчонок.
Кивнул — и сразу увидел ее. Она стояла возле снаряда, называемого конем, и наблюдала за тем, как ее подопечные с разбегу вскакивают на этого коня, переворачиваются вниз головой, встают на руки и падают вниз. Изредка она их страховала.
В этот раз она опять была какой-то другой. Не похожей ни на русалку, ни на дельфина, ни на стриптизершу, ни на девчонку в широких джинсах и смешной кепке на голове.
Теперь она была в синем спортивном костюме, казалась высокой, слишком худой и очень строгой — возможно, из-за прически, потому что волосы были тщательно собраны в шишку почти на макушке, закреплены какими-то невидимками, ни одна прядка из них не выпадала, как у суровой классной дамы. Челка, к которой Иван еще не успел привыкнуть, куда-то исчезла. И голос ее, отражающийся гулким эхом от стен, казался совершенно незнакомым. Этим незнакомым голосом она иногда повторяла: «Молодец», обращаясь к своим воспитанницам.
Иван сидел и чувствовал себя зрителем в кинотеатре. Ему и хотелось, и не хотелось одновременно, чтобы она его заметила. А она очень долго его не замечала — видно, привыкла к тому, что настойчивые родители постоянно игнорируют табличку на дверях, протискиваются сквозь дверную щель и садятся на эту самую скамейку, чтобы полюбоваться на своих детишек. Чтобы увидеть своими глазами, как детишки крутятся на брусьях и перелетают через снаряд, называемый конем.
Она определенно не обращала на него никакого внимания. Она точно приняла его за родителя одной из своих подопечных. А может быть, была настолько увлечена работой, что вообще не смотрела по сторонам.
«Кашлянуть, что ли?» — подумалось вдруг, и Иван понял: нет, все-таки он хочет, чтобы она его заметила. Раз уж он пришел сюда, преодолев тысячу сомнений, так пусть уж заметит. Пусть снова начнет ругаться, возмущаться, выгонять его, обзывать ненормальным, требовать, чтобы он перестал ее преследовать, — только пусть заметит. А там уж он разберется, что сказать и как себя вести.
Она заметила его совершенно случайно. Спасибо доброжелательному мужчине в спортивном костюме, тренеру мускулистого парня. Это он привлек ее внимание, громко крикнув через весь зал:
— Диана! У тебя завтра первая тренировка во сколько?
В восемь утра! — отозвалась она. Естественно, при этом взгляд ее волей-неволей скользнул по низкой скамейке возле подстраховочной ямы. И она увидела Ивана, сидящего на этой низкой скамейке, согнувшегося в три погибели — колени были на уровне подбородка. Но сначала, видимо, и правда не поняла, что это Иван, приняла его за обыкновенного родителя. И отвела взгляд.
Но потом будто что-то вспомнила. Повернулась и стала пристально разглядывать…
Иван почти вжался лицом в колени. Всю его храбрость как ветром сдуло. Дурак, дурак, твердил он про себя, а она уже приближалась — лицо у нее было злое, и даже походка была злая, резкая и очень решительная. «Растерзает», — подумалось ему в этот момент.
Девчонки стайкой плелись за ней. Она подошла близко, почти вплотную, одарила его яростным взглядом и повернулась спиной.
— Тренируем акробатику на ковре. Разбег, рандат, переворот, снова рандат. Светлана, ты первая.
Веснушчатая девчонка в зеленых носках, желтом трико и красной майке — настоящий светофор — подошла к краю длинной гимнастической дорожки и заняла стартовую позицию. Разбежалась — Иван только и видел, как замелькали в воздухе ее пятки в зеленых носках, и снова, и снова…
— Молодец, Светик! Ноги только ровнее держи, не забывай! Теперь, Лена, ты!
Иван решил уже было, что она так и будет стоять рядом, демонстративно повернувшись к нему спиной. И не произнесет ни слова. Но, как выяснилось, он ошибался. Она сделала несколько шагов назад, все так же, стоя спиной, подошла почти вплотную. Повернула слегка голову в его сторону, одарила возмущенным и надменным взглядом сверху:
— Опять вы? Зачем пришли? — не сказала, а прошипела. Брови возмущенно поползли вверх, глаза цвета Средиземного моря в июле гневно сверкнули, отражая свет ламп на высоком потолке.
А Ивану вдруг стало легко. Так легко, что он даже перестал бояться, перестал вжиматься в свои колени и строить из них оборонительную крепость. Он расправил плечи, вытянул ноги и понял, что пришел не напрасно. Что очень правильно пришел, и спасибо мудрому китайцу, и девчонке той, что была за рулем «десятки» и обругала его дураком, тоже спасибо.
«Змея, — подумал он с какой-то странной патологической радостью. — Настоящая гремучая змеюка. Не говорит — шипит. Того и гляди — ужалит».
— И чему это вы улыбаетесь? — снова зашипела змея. — И как вы вообще меня нашли?
— Через ФСБ, — сказал Иван чистую правду. Она не поверила:
— Пришли и еще теперь врете мне тут.
— Ну хорошо. Раз не верите, тогда… Тогда можете считать, что мне подсказали звезды. Я профессиональный астролог…
Она промолчала. Наверное, версия со звездами показалась ей более убедительной — или же она наконец отчаялась добиться от него правды. В любом случае спрашивать о том, как он ее нашел, больше не стала.
— Динка, у тебя все в порядке? — послышался рядом голос мужчины в спортивном костюме. Того самого, что сперва показался Ивану доброжелательным.
Она в ответ только кивнула. Мужчина смерил Ивана недобрым взглядом и прошел мимо скамейки к выходу из зала, по пути слегка коснувшись ее руки.
Динка… Как это он здорово сказал — Динка. Чертовски захотелось вдруг тоже называть ее Динкой, и говорить ей «ты», и запросто касаться своей рукой ее ладони. И волноваться — все ли у нее в порядке, быть готовым в любой момент прийти на помощь и вышвырнуть из зала всех навязчивых субъектов вроде Ивана.
— Вы зачем пришли? — снова раздалось над ухом змеиное шипение. — Я вас спрашиваю! Отвечайте! Вы глухой, да?
— Да! — Иван не выдержал и рассмеялся. — Я глухой. И ненормальный. И француз. И еще я тону…
— Что?!
— Я просто пытаюсь ответить сразу на все вопросы, которые вы мне задавали. Тогда, когда мы первый раз встретились в море, вы у меня спросили, не тону ли я и не француз ли я…
— Что?! В каком еще море?
— В Средиземном, — снова честно ответил Иван. И она снова ему не поверила. Отмахнулась:
— Глупость какая. Этого не может быть.
