Она хотела выдернуть руку, но почему-то не сделала этого. Через пару секунд он сам убрал ее, оставив только тепло своих пальцев, которое быстро растаяло.
— Знаете что, Влад. Отвезите-ка меня домой.
— Отвезу. Так мы поссорились или не поссорились?
Она посмотрела на него искоса — и не смогла сдержать улыбки. Настолько искреннее переживание было в его взгляде… «Ну что за ребенок!» — снова мелькнула мысль.
— Считайте, что уже помирились.
— Ну и отлично, — вздохнул он. — Так теперь вы мне наконец скажете, где вы живете?
— Придется, — улыбнулась Алина. — Достаточно далеко отсюда, почти на другом конце города. Знаете магазин «Радуга»? Огромный такой универмаг, очень известный в советские времена? Там теперь большой автомобильный павильон открыли.
— Знаю, конечно. У меня там бабушка жила.
— Ну, значит, мы с вашей бабушкой соседками были. Я как раз в этом доме живу, в котором магазин.
— А она в соседнем жила. Который с торца, пятиэтажка.
— Знаю…
Дождь за окном постепенно утихал, ветер успокаивался. Капли теперь стучали в окно не так настойчиво, и ритм этого стука напоминал уже не сумасшедшее «латино», а что-то более спокойное и лирическое. «О чем же шепчет дождь?» — Алина снова прикрыла глаза и откинула голову на спинку сиденья. Теперь, когда нервное напряжение отпустило, она вдруг почувствовала, как сильно устала. Просто вымоталась вся за этот долгий день, наполненный сплошными переживаниями. Приоткрыла на мгновение глаза, покосилась на Влада. Тот сосредоточенно смотрел на дорогу и почему-то улыбался кончиками губ. Или, может быть, это ей показалось…
Она почувствовала, как наливаются свинцом веки. «Совсем расслабилась, старушка», — удивилась она своему спокойствию. Откуда взялось это забытое ощущение? Из детства, наверное. Почти такие же чувства она испытывала, когда еще маленькой девочкой вдруг просыпалась по Ночам от приснившегося кошмара и бежала, шлепая босыми ногами по полу, в родительскую спальню. Ложилась, сворачиваясь калачиком, в середину, между мамой и папой, и сразу же засыпала, абсолютно уверенная в том, что теперь ей уже нечего бояться. Что все будет хорошо и никакой кошмар больше не приснится…
Капли, стучащие в окно, окончательно примирились с неизбежностью и теперь уже настойчиво пытались подстроиться под ритм саксофона. С каждым разом у них это получалось все лучше и лучше. Музыка дождя постепенно сливалась с музыкой саксофона и становилась по-настоящему волшебной. Это неразрывное единение двух мелодий рождало мысленные образы удивительной красоты. Алина видела птиц с синими крыльями, кружащихся над белой гладью речных волн. Их полет был плавным и спокойным. Каждый взмах крыла порождал небольшую зыбь на поверхности воды. Волны-кружева отражали слабый свет угасающего вечернего солнца…
Алина была здесь, среди птиц. Она протягивала к ним руки, и они, нисколько не боясь, легко касались ее своими крыльями, садились на плечи. Она улыбалась, догадываясь, что попала наконец в ту самую сказочную страну, в которой мечтала оказаться с самого детства. Ту страну, где дружат люди и птицы, где они понимают друг друга и разговаривают на одном языке. Медленно ступая вдоль нежно-желтого песчаного берега, она смотрела на птиц и улыбалась, слегка прищуриваясь от солнечного света. Потом присела у самой воды, почувствовав прикосновение теплых волн. Зачерпнула руками две пригоршни сухого песка и долго смотрела, как он струится вниз сквозь пальцы мелкой золотой пылью. Этого золотого песка вокруг было много, он был теплым и ласковым, как вода, как тихий ветер, изредка прикасающийся к ее волосам своим нежным дыханием. Она чувствовала, что все это — счастье, и оно принадлежит ей, только ей одной, и никто у нее его уже не отнимет, потому что она — королева на этом волшебном острове счастья. И эти волны, и песок, и солнечный свет, и ласковый ветер — все только для нее, для нее одной…
Внезапно вокруг потемнело. Как-то неожиданно и быстро скрылось за горизонтом желтое солнце, и волны перестали уже отливать золотом, послушно потемнели, отражая одну лишь черноту беззвездного неба. «Ночь», — с надеждой подумала Алина, хотя догадывалась, что это не просто ночь. На этом волшебном острове счастья ночей не бывает… Небо все темнело, темнота становилась непроглядной и страшной. Оглядевшись по сторонам, Алина уже ничего не увидела — ни птиц, ни воды, только один сплошной черный цвет, который постепенно сгущался вокруг нее, уплотнялся, начинал уже сдавливать дыхание своей тяжестью. Ощущение дикого страха заполнило собой каждую клеточку души… Она вскрикнула и проснулась.
— Тише, тише… Все в порядке, ничего не случилось… Ну, успокойся же… — послышалось над головой, и она почувствовала прикосновение чьей-то теплой ладони к своей влажной щеке. — Не плачь, это просто сон, всего лишь сон…
Еще не успев вспомнить, где она и кто ее успокаивает, отреагировав инстинктивно на одно лишь тепло и интонации голоса, она прижалась к Владу, спрятав лицо у него на груди. Он бережно провел рукой по ее волосам и снова прошептал:
— Это просто сон…
— Сон, — повторила Алина, приподнимаясь. Увидела его лицо, склонившееся над ней, и вспомнила: — Владислав…
— Так точно.
— Я, кажется, заснула…
— Заснула. А я не стал тебя будить. Так сладко ты спала, знаешь…
Он незаметно перешел на ты, и Алина почувствовала, что и ей так намного проще.
— Послушай, что за странный день такой. Сначала ты спасаешь меня от дождя. Потом спасаешь от смерти отца моей подруги. Потом везешь меня домой и терпеливо ждешь, когда я высплюсь. Я, наверное, чего-то не понимаю… Только ведь мы едва знакомы. Почему же?..
— Я и сам не совсем еще понимаю… Хотя в общем-то нет здесь ничего непонятного. Я не стал тебя будить потому, что мне жалко было нарушать твой сон. Ты спала, как ребенок, что-то бормотала во сне и улыбалась. Последней сволочью надо было на свет родиться, чтобы посметь потревожить такой сон. Насчет отца твоей подруги ты сильно преувеличиваешь, потому что спасать от смерти — это удел врачей, а я просто помог достать нужное лекарство. А насчет того, что я предложил тебе укрыться от дождя в своей машине…
— Да?
— Понимаешь, еще там, в магазине, когда я тебя увидел… Еще в первый раз, когда ты фотографии перепутала… Я еще тогда подумал: как жалко, что я тебя больше не увижу. А потом, когда снова пришел… Извини, я не мастер говорить. Как-то все сбивчиво получается, и говорю как будто совсем не то, что сказать хочу. Я не знаю, Алина, как тебе это объяснить. Если честно, со мной такое впервые. Я сел в машину, включил зажигание и понял, что никуда не поеду. Что дождусь тебя, а дальше… В общем, все примерно так и было. А теперь я чувствую, что не смогу…
— Бред какой-то, — перебила его Алина. — Что ты вообще говоришь, ты хоть знаешь…
— Говорю, что думаю. Что чувствую. Хоть и не совсем складно… Я тебя чем-то обидел?
— Нет, что ты. Просто все это как-то…
