«Да уж, – подумал Тихон. – Мир, тишина и покой. Идиллия прямо-таки! И никто не знает, что в подвале этого безмятежного и тихого дома такие дела творятся!» О наличии во дворе оптового склада даже догадаться было трудно.
– Жрать охота, – сообщил грустным голосом Толик Аникин. – Черт, ведь не догадались жратвы с собой взять, а?
– Мы сюда вообще-то не трапезничать приехали, – напомнил Тихон, у которого в этот момент желудок тоже заурчал призывно, требуя пищи. Словно услышал грустную фразу Толика. И откуда у него, у желудка, уши?..
– А жрать все равно охота, – возразил Толик.
– Жвачку хочешь? – любезно предложил Тихон. – У меня в бардачке целый блок завалялся. Хорошая жвачка, со вкусом черешни. «Орбит», кажется. А может, «Дирол»!
– А со вкусом сосиски нет у тебя жвачки? Я бы целый блок сожрал.
– Со вкусом сосиски нет. Я бы и сам не отказался.
Некоторое время они посидели в тишине. Во двор медленно въехала машина – Тихон напрягся было, но старенький «жигуленок», мигнув фарами, проехал в дальний конец двора, где впритирку друг к другу стояли три металлических гаража, на каждом из которых красовалась выведенная белой краской надпись: «Снести до 1 февраля». Год был не указан, и Тихон очень сильно подозревал, что надписям этим лет примерно столько же, сколько и самим гаражам.
– Я пойду, дверь проверю. Вдруг она открыта? – предложил Толик.
– Да вряд ли. Но, если хочешь, иди проверь.
Толик вышел из машины и тяжелой походкой направился к спуску в подвал. Через минуту вернулся – сиденье джипа ахнуло под его ста двадцатью килограммами – и сообщил, что дверь в подвал закрыта и никаких звуков изнутри не доносится.
– Может, они вообще не приедут? – тоскливо покосившись на часы, предположил Толик после долгого и напряженного молчания. – Двадцать минут шестого уже. Может, у них сегодня выходной?
– Приедут, – уверенно возразил Тихон. Хотя в глубине души уверенности не чувствовал. Но виду не подавал, чтобы не злить приятеля. – Где ты видел, чтоб у оптовиков в субботу выходной был? Тем более если они и правда на рынках торгуют. На рынках выходные дни – самые рабочие!
– Ну да, – вяло откликнулся Толик и снова начал мурлыкать себе под нос тихонько своего «Варяга», который, как известно, очень гордый, пощады не желает и врагу не сдается…
Однако до конца куплета так и не домурлыкал: во двор, тяжело развернувшись на повороте, медленно вползла грузовая «Газель». Вползла, проехала словно по инерции несколько метров и остановилась аккурат возле подвальчика с наглухо запертой железной дверью.
– Они, – сразу определил Тихон. – Полная боевая готовность.
Толик Аникин покосился на него недобро – не нравились, ох, не нравились ему эти словечки! – но ничего в ответ не сказал.
«Газель», неуклюже развернувшись задней частью к входу в подвал, приглушила двигатель. Открылась дверца, из салона выпрыгнули два парня в тренировочных костюмах и коротких кожаных куртках, похожие друг на друга как две капли воды и ростом, и телосложением, и куртками. Лязгнул затвор на кузове. Парни работали привычно и быстро – через секунду один начал уже выгружать из кузова прямо на мокрый асфальт какие-то огромные и непрозрачные полиэтиленовые мешки, другой широкими и стремительными шагами одолел несколько ведущих вниз ступеней и, судя по доносившимся характерным звукам, открыл железную дверь подвала.
Тихон успел заметить, как парень сунул тяжелую связку ключей в боковой карман кожаной куртки.
– Ты отвлекаешь водителя. Я – в подвал. Дальше по обстоятельствам, – коротко бросил Тихон в тот момент, когда, нагруженные мешками, оба парня в кожаных куртках скрылись из виду. Водитель продолжал сидеть в салоне, попыхивая сигаретой.
Оба они вышли из машины. Тихон широкими шагами направился будто бы в противоположную сторону, к выходу из двора. Толик неторопливо, вразвалочку подошел к водительской кабине «Газели».
– Слышь, брат, – донесся до Тихона его голос, – застряли мы тут, с места сдвинуться не можем. Трос есть у тебя – может, подтянешь до ближайшей станции? Или двигатель посмотришь – сам-то я в нем ни черта не разбираюсь.
Хлопнула дверца – две темные фигуры подошли к капоту джипа. Тихон тем временем уже успел проскользнуть, оставшись незамеченным, вдоль подъездов к подвалу, быстро спустился вниз и скрылся за дверью. Замер, прислушиваясь к звукам и щурясь от ослепляющего света свисающей с потолка лампочки, болтающейся у входа на длинном белом проводе.
Голоса доносились издалека, приглушенные, видимо, какой-то стеной. Сделав несколько осторожных шагов, Тихон повернул влево и сразу же наткнулся на эту стену, сплошь состоящую из больших картонных коробок, наставленных друг на друга, как строительные блоки.
– Уволюсь на хрен, – послышался юношеский голос с хрипотцой. – Осточертело уже без выходных, без отпусков три года работать.
В ответ донеслась короткая и будничная матерная тирада.
– Уволишься, и что потом? На бобах сидеть?
– На бобах, скажешь тоже. Что я, в другое место тем же грузчиком не устроюсь, по-твоему? Силы есть!
– Силы есть, – эхом отозвался другой голос. – Только, сам ведь знаешь, Михей нам не только за то платит, что мы тут коробки разгружаем… Сам ведь знаешь…
– Да знаю, знаю…
Тихон, выглянув из-за своего укрытия, заметил вдалеке две фигуры. Неслышно продвинулся вперед еще метра на три-четыре, спрятавшись за очередным бастионом коробок.
В подвале невыносимо воняло химией. Убийственный запах искусственной цветочно-травяной смеси с преобладанием хлорки. От него щипало нос и начинала уже кружиться голова.
Уложив друг на друга полиэтиленовые мешки, парни двинулись в обратном направлении – прислушиваясь к ритму их шагов, Тихон сосредоточился. Первая фигура вскоре появилась совсем рядом, в нескольких сантиметрах от него. Неслышно и неожиданно выступив из темноты, Тихон подсек парня простой подножкой. Тот резко рухнул на пол, чертыхнувшись. Пока первый поднимался, Тихон успел уложить второго – помогли приемы, которые он отрабатывал на пару с Толиком Аникиным в институте, но главную роль, пожалуй, все же сыграла внезапность нападения.
– Э-эй, ты… – Злобно выругавшись, первый «кожаный» резко поднялся с пола и двинулся на Тихона. Он едва успел перехватить и вывернуть ему руку. Послышался вскрик, сопровождаемый очередным потоком матерной брани.
– Скучно с вами, ребята, – невесело сказал Тихон, доставая из кармана штанов кусок скрученной веревки.
О веревке, надо отдать ему должное, позаботился Толик Аникин.
Через пару минут и еще пару не слишком сильных ударов оба «кожаных» уже лежали, хорошенько связанные, рядком вдоль стены и пытались кричать. Получалось неважно, потому что рты были залеплены липкой лентой. О которой, кстати, позаботился все тот же Толик. В сообразительности этому парню отказать было невозможно – он еще и фонариком Тихона снабдил, на тот случай, если в подвале слишком темно окажется.
