И вот теперь Бо смотрел, как капитан, напрягая все силы, налегает на штурвал, стараясь удержать бешено прыгающий катер, – почти так же, как незадолго до этого он сам цеплялся за штурвал самолета. «Как только все останется позади, мне придется выложить кучу денег», – вдруг подумал Бо. Первым делом чартерной авиакомпании – за самолет. Потом фермеру, на чье поле приземлился Бо, – от будущего урожая вряд ли много осталось. Старик, оценив свои потери, страшно разъярился. Похоже, фермер даже пожалел, что Бо оказался не мародером. В этом случае, всадив в мерзавца заряд дроби, он мог бы с чистой совестью препроводить его в контору шерифа, а потом до конца своих дней сладко почивать на лаврах. Правда, его настроение резко изменилось, как только Бо назвал свое имя. Фамилия Сомервилл, а вернее, ласкающее слух шуршание новеньких банкнот, стоявшее за ней, заставили фермера мигом прикусить язык. А через пару минут он совсем повеселел – в отличие от Бо. «Стоит только этой истории попасть в местные газеты, – кисло подумал он, – как старик повеселеет еще больше, сообразив, кого судьба занесла к ним этой ночью. А уж тогда можно пари держать, что представленный мне счет за убытки возрастет до небес».
Набрав 911, Бо стал с нетерпением ожидать представителей службы спасения, однако приехали за ним не скоро. Бо понимал – конечно, авария есть авария, но у этих парией и без него дел по горло. Все дороги, ведущие с побережья в глубь штата, были забиты беженцами, постоянные перебои в подаче электричества, отсутствие телефонной связи, бесконечные аварии сводили людей с ума.
Вначале Бо хотели отвезти в местную больницу – проверить, нет ли переломов или сотрясения мозга. Но Бо, вырываясь, упрямо твердил, что с ним все в порядке, ему только необходимо знать, что с его «семьей», а тогда он вообще будет на верху блаженства. После этого его оставили в покое и даже помогли добраться до самого побережья, откуда как раз в это время должен был отчалить катер со спасателями из береговой охраны.
И вот он здесь.
Трудно было поверить, что все происходящее – еще не ураган, что худшее впереди. Проведя детство в Луизиане, где ураганы не редкость, Бо примерно представлял себе, что их ожидает. Но до сих пор ему доводилось любоваться разгулом стихии в основном из окна теплого, сухого, а главное – безопасного дома. Или в крайнем случае отеля, когда как-то раз им посоветовали на несколько дней уехать из дома на побережье.
Еще никогда в жизни Бо не доводилось быть непосредственным свидетелем такой неистовой ярости урагана – казалось, природа, сойдя с ума, в слепом бешенстве крушит все вокруг…
Вскинув голову и прищурившись от водяной пыли, которая сплошной завесой висела в воздухе, Бо заметил, что катер почти достиг суши. Или, вернее, того, что от нее здесь еще оставалось.
Даже отсюда Бо видел встающие прямо из океана дома – казалось, им надоело стоять на берегу и, дождавшись подходящего момента, они дружно отправились в плавание.
Бо снова принялся убеждать себя, что даже если водой зальет первый этаж – да и второй тоже! – все равно Джордан и Спенсеру ничто не грозит. Он ведь как-никак архитектор. И его наметанный глаз сразу же определил, что бунгало выстроено на совесть. Наверняка это не первый ураган, который дом видел на своем веку. Стоял же он до сих пор? Значит, устоит и на этот раз.
Беда в том, что это были лишь его предположения.
По мере того как страх и неуверенность, словно кислота, разъедали его душу, Бо начал уже сомневаться и в этом. Очень скоро он даже готов был поклясться, что на этот раз чутье подвело его, что бунгало наверняка поставлено совсем недавно и при первом же порыве ветра сложится, словно карточный домик.
Подойдя к полуострову, катер свернул на север и теперь двигался вдоль побережья, огибая сильно изрезанный берег. Бо заметил, что капитан пристально вглядывается в каждый дом – видимо, в поисках знакомых ориентиров.
Еще до того как они отчалили, Бо попросил дать ему карту и по возможности точно показал место, где располагалось бунгало. Как он помнил, дом стоял на самом берегу в той части полуострова, что была обращена к океану. Ошибиться он мог максимум на полмили. Было решено, что катер останется на этой стороне, а спасатели пойдут пешком.
– Дальше па катере вряд ли удастся пройти, – прокричал ему в ухо один из спасателей в тот момент, когда двигатель оглушительно взревел. – Ваше бунгало, должно быть, где-то в той стороне. Побудьте тут с капитаном, а мы сходим за ними.
– Нет, я с вами! – вскочив на ноги, проорал в ответ Бо. Катер вдруг встал дыбом, точно необъезженный конь, и Бо едва не кувырнулся за борт. Ему лишь каким-то чудом удалось все-таки устоять на ногах.
Спасатели с сомнением переглянулись. Потом посмотрели на разбушевавшийся океан и снова друг на друга.
– Нет, я с вами, – повторил Бо, потуже затянув завязки спасательного жилета, и прыгнул в шлюпку.
«Держись, Джордан. Не бойся. Я иду!»
Она оказалась в мышеловке – первый этаж бунгало затопило. Вода быстро поднималась, и лестничный марш, где она испуганно сжалась в комок, казался крохотным островком среди разгневанного океана. Джордан молилась – молилась, как никогда в жизни.
Она молилась за Спенсера, который был где-то там, во власти урагана.
За Бо – где бы он сейчас ни находился.
Она молилась, чтобы монстр, валявшийся наверху, не пришел в сознание и не явился сюда за ней. Оставалось только радоваться, что теперь он по крайней мере не сможет пустить в нее пулю. Еще до того, как дом затопило, Джордан с большим трудом поднялась наверх и забрала его пистолет.
Она понятия не имела, для чего он ей. Стрелять она не умела, правда, успела посмотреть достаточно фильмов, чтобы иметь хоть какое-то представление, как это делается. Набравшись смелости, Джордан хотела было даже лихо покрутить пистолет, прежде чем заткнуть его за пояс, но потом передумала, испугавшись, что он, чего доброго, еще выстрелит.
«Нет уж, – решила она. – Если я и рискну воспользоваться этой штукой, то только для того, чтобы защитить себя».
– Ох, Спенсер, где ты? Вернись! – снова взмолилась она. Джордан так долго звала его, что у нее почти пропал голос.
Если бы не нога, она выбралась бы наружу, несмотря на непрерывно прибывавшую воду, и кинулась бы искать Спенсера. Она пыталась – видит Бог, пыталась, – но почти сразу же поняла, что это ей совершенно не под силу. Нога ее чудовищно распухла и болела так, что Джордан задумалась, не перелом ли у нее.
Она попыталась подползти на четвереньках к двери, но добилась только того, что промокла до нитки и перемазалась в грязи, так что пришлось вернуться. Беспомощность повергла Джордан в отчаяние.
Она столько плакала, что глаза ее опухли и нестерпимо зудели. Щеки саднило – так часто она промокала их мокрым рукавом футболки.
Джордан чувствовала себя абсолютно одинокой и бесконечно несчастной.
