Келси явилась домой в семь — минута в минуту. Он услышал, как лязгнула дверь гаража и Мистер Дог с лаем понесся по лестнице. Слава Богу, она приехала! Стоя на площадке лестницы, Джарред придирчиво разглядывал свою ногу. Похоже, сейчас он мог отважиться спуститься вниз. Ни малейшего признака вчерашней слабости, с удовлетворением подумал он.
“А все потому, что провел ночь со своей женой! ”
Мысль показалась ему забавной. И однако это была чистая правда.
Услышав в кухне шаги, Джарред заторопился. Припадая на больную ногу, он ринулся назад в комнату и поспешно сорвал с себя одежду — всю, до последнего клочка. Потом выхватил из стоявшей на столе вазы алую розу, зажал ее в зубах, снова выбрался на площадку и принял величественную позу, тщательно копируя “Давида” Микеланджело.
Мгновением позже из кухни вышла Мэри Хеннесси и, застыв у подножия лестницы, с открытым ртом уставилась на своего хозяина.
Келси поперхнулась смехом. Слезы текли у нее из глаз. Привалившись к стене, она буквально изнемогала, не в силах выдавить ни слова. Джарред, в джинсах и старом свитере, сидел на диване и делал вид, что ничего не замечает.
— А потом Мэри сказала: “Я вспомнила, что забыла выключить плиту”.
Это окончательно подкосило Келси.
— О Господи! — пролепетала она, вытирая слезы, градом катившиеся по щекам.
— Да уж…
— Жаль, что я этого не видела! Как ты думаешь, она вернется?
— Не уверен, — сознался Джарред, и Келси снова согнулась в три погибели, изнемогая от смеха.
Отсмеявшись наконец, она села рядом с Джарредом на Диван.
— Я уже успела забыть, что ты за человек, — тихо проговорила Келси. — И только сейчас поняла, как сильно мне тебя недоставало.
Сердце его дрогнуло, и Джарред привлек Келси к себе.
— Знаешь, я постоянно ломаю голову над аварией с самолетом. Все пытаюсь вспомнить, как это случилось, и прокручиваю в памяти то, что мне известно. Ни черта не получается, Келси! Бред какой-то! Самое главное, я никак не могу Понять, почему мы оказались там вместе с Ченсом.
— Ты по-прежнему не помнишь ничего, что так или иначе связано с аварией?
Джарред сокрушенно покачал головой.
— Мне он приснился — Ченс. Видимо, потому, что я все время думал о нем. Выглядел он, скажу я тебе, — краше в гроб кладут! Перепуган был до смерти и в полном отчаянии. И все это почему-то происходило у меня в кабинете, — вдруг вспомнил Джарред.
— В твоем кабинете? Так было во сне? — Он кивнул.
Однако все это больше походило на воспоминание, чем на сон.
— В тот последний вечер, когда Ченс пришел ко мне, он тоже выглядел ужасно, просто сам не свой, — задумчиво сказала Келси.
— Тощий — кожа да кости. Весь трясся, то ли от возбуждения, то ли от страха. И грязен был как черт…
— Да, — помявшись, подтвердила Келси, чувствуя себя чуть ли не предательницей по отношению к Ченсу. — А потом вдруг как будто в нем что-то надломилось, и он разрыдался.
— Как ты думаешь, может, он был под кайфом?
— А он все время был под кайфом, — со вздохом понурилась Келси.
Джарред прижал ее к себе, зарылся лицом в душистые волосы и задумался.
— Но почему я все-таки пригласил его лететь вместе со мной? Если честно, мне он никогда не нравился. И потом, я всегда считал его твоим любовником.
— Я же говорила тебе — мы просто выросли вместе.
— Я знаю… теперь знаю… — Джарред хотел, чтобы она поняла. — Но, видишь ли, долгие годы я нисколько не сомневался, что ты с ним спишь…
— Ты так думал… когда мы были женаты?! — потрясенно спросила Келси. — Ты подозревал, что я сплю с ним? С Ченсом?!
— Ну, ты же тоже подозревала, что у меня есть другая женщина, — горько усмехнулся Джарред.
— Э-э-э… да, конечно, но это совсем другое дело. Сара и ты были неразлучны. А я достаточно редко виделась с Ченсом после того, как стала твоей женой.
Джарред набрал полную грудь воздуха, гадая, пришло ли время признаться ей в том, о чем он сейчас горько жалел.
— Теперь я знаю правду.
— А тогда, выходит, не зная?
— Нет.
— Получается, ты не доверял мне? Но почему? — Учитывая, что за все годы их брака Келси и в голову не приходило обмануть его или совершить какой-нибудь неблаговидный поступок, сейчас она почувствовала себя задетой. Значит, Джарред все это время считал, что она его обманывает?
Джарред решился:
— Сара как-то раз сказала мне, что видела, как ты, крадучись, вышла из квартиры Ченса. Это было рано утром, в день нашей свадьбы. Она сказала, что ты провела с ним ночь.
Келси окаменела от удивления.
— Ты шутишь!
— Тогда я припер Ченса к стенке. И он признался, что это правда.
— Что?! Нет, этого не может быть, Ченс не мог выдумать такую чудовищную ложь!
— Он так сказал. И я ему поверил.
— Ох, Джарред. — Келси сжалась в комочек, потрясенная, дрожащая и несчастная, только сейчас начиная понимать, в каком аду он жил все это время. Вдруг ее осенило. — Ченс не хотел, чтобы я выходила за тебя замуж! — ахнула она. — Он был против, хотя всегда желал мне только добра. Он не любил тебя. В то утро — перед нашей свадьбой — я и вправду зашла поговорить с ним, но только для того, чтобы попрощаться. Он сказал, что желает мне счастья. И так оно и было. — Келси немного подумала. — А Сара ринулась к тебе докладывать, что видела, как я выходила от Ченса, наверняка рассчитывая, что ты отменишь свадьбу! — Келси вся дрожала, как в ознобе. — Почему же ты ничего мне не сказал?
— Потому что поверил ей.
Внезапно что-то вдруг словно вспыхнуло у нее в голове. Первые годы их несчастного супружества снова встали перед ее глазами. Только сейчас она смотрела на все глазами Джарреда.
— Так вот почему ты сразу отдалился от меня!
— А мне казалось, это ты стараешься держаться подальше от меня, — пожал плечами Джарред. — А я… да, я тоже сторонился тебя, но только потому, что ты была всегда такой холодной и неприступной.
— Нет, — перебила Келси. — Тебе сейчас так кажется. Но это я держалась подальше от тебя, потому что ты всегда вел себя, как чужой.
— Но ведь я думал… я поверил в то, что ты влюблена в Ченса!
— Нет, не поэтому. Вернее, не только поэтому.
— Келси…
— А помнишь, как ты был против того, чтобы у нас был малыш?! — выпалила она. Слова сорвались у нее с языка прежде, чем она успела подумать.
Повисла тишина — такая напряженная, что у обоих зазвенело в ушах. Келси вся сжалась. “Странно, — мелькнуло вдруг у нее в голове, — как легко иной раз сказать то, о чем годами запрещаешь себе даже думать”.
