По-моему, он раньше возглавлял какие-то бесчисленные оргкомитеты по борьбе со всевозможными безобразиями – пьянством, воровством и прочим. Мне пришлось незаметно отключить телефон и пресекать его попытки позвонить от соседей на телефонную станцию, чтобы нажаловаться ее начальнику.
А Сонина мама, Лидия Марковна, перерыв содержимое моей аптечки и приняв дозу разнообразных медикаментов, к моему ужасу, в лошадином количестве, вместо того чтобы после этого мирно лечь и, не беспокоя никого своим присутствием, отдаться всецело страданию во вкусе Достоевского, принялась мощно метать свою фигуру туда и сюда, громыхая басом:
– Танюша, ты нам гарантируешь, что в нашей квартире останется порядок? Ты, может, расскажешь, что ты там задумала! Как бы хуже чего не вышло, знаешь ли! А то, может, лучше отец позвонит в соответствующий отдел, всех там вздрючит как следует, да всех этих бандитов живо за ушко да на солнышко!
Словом, в моей квартире возникла обстановка примерно такая же, как в курятнике, когда туда провалился волк из «Ну, погоди!», – везде летят пух и перья, визг, писк, паника и бестолковщина.
Между тем времени у меня было в обрез, но я, поминутно глядя на часы, контролировала ситуацию. У меня давно уже созрел совсем наивненький такой планчик, весь секрет которого заключался в его бесхитростности.
Бандитов в первую очередь интересовала голова Дианы. И подобных голов я им могла предоставить сколько угодно. Немного ретуши – я им из бюста Ленина Диану слеплю!
Я захватила дома краски: настоящий театральный грим, и акварель, и гуашь, все сразу. Там был и бронзовый цвет, и серебряный, и золотой. Взяла еще одну нужную вещицу – фен – и покинула свою квартиру-курятник, похоронив за дверью бешеное кудахтанье и кукареканье.
...Игорек Шемякин был алкоголиком-интеллигентом. Давно уже прочно поселившийся в просторном каменном гараже, где раньше, в его удалые годы, стояла личная «Волга», а теперь был продавленный диван, стол, да стул, да унитаз за ширмой, который он присобачил, когда потерявшая последнее терпение жена указала ему на дверь. Но главной достопримечательностью его нехитрого жилища было не это.
Там находилась совершенно необыкновенная коллекция, не имеющая вовсе никакой цены, но потрясающая своим подбором и тематикой. Это были исключительно предметы советского культа – бесчисленные бюстики и скульптурки в рост, алые стяги, предназначенные для целования на параде, и небольшие флажки «за лучшие надои» и «передовику пятилетки». Были также значки, картинки и композиции типа «Ленин в шалаше».
Я не могла сказать точно, откуда и по какому поводу я была знакома с Игорьком. Кажется, это было по делу Кабана... Но в трудную минуту в его гараже всегда можно найти прибежище. Он был мне рад, даже когда я являлась, как сейчас, с пустыми руками.
– Игорь, ты не возражаешь, если я позаимствую одного из твоих друзей? – сказала я, указывая на батарею всевозможных гипсовых и бронзовых голов. – Только без бороды и усов и лучше без кепки.
– Без кепки есть вот с лысиной, – предложил Игорь. – Но с усами и бородой.
– Не то, – я лихорадочно копалась в головах, – продал бы ты их, что ли, куда!
Это я уже говорила зря. Игорь умудрился пропить «Волгу», дачу и все свои сбережения бывшего начальственного завгара при обкоме, но пропить святая святых он не мог. Правда, все до одной из этих голов получали от него щелбаны в иные минуты, но в основном они содержались с должным почетом и уважением – с них даже периодически стиралась пыль.
Так, Ленин в кепке, Ленин без кепки – но везде с бородой и бороду не сбреешь. Сталин с усами, Дзержинский и с тем, и с другим, и с третьим. Тьфу, пропасть!
Ага! Вот оно – то, что надо! Молодой Володя, без кепки, без лысины, без бороды и усов, украшал стенд в Ленинской комнате на тему «Детство и юность вождя пролетариата». Волнистые волосы и обиженное лицо вполне соответствовали моей грандиозной задумке. На глазах изумленного Игорька я принялась за поругание святыни – хотя совершенно не имела такой цели, боже упаси!
Голову молодого вождя я покрасила бронзовой краской, стараясь избегать многослойности и застывающих комочков, – словом, подошла к делу весьма художественно. Затем на еще не высохшую краску водрузила венок. Вы спросите, где я его взяла? Это был тот самый случай, когда складирование годами ненужной дребедени оказывается совершенно в кон.
Дома у себя нарыла я старую шкатулку, где хранились пришедшие в негодность клипсы, порванные бусы, сломанные браслеты и прочая фиговина, которую любили цеплять на себя в раннем возрасте девчонки во дворе. Короче, среди этого блестящего хлама и услады людоедки Эллочки я извлекла небольшое колье из листочков и даже бронзового оттенка. Словно провидением сегодня все было предназначено и создано для потрясающей подставы Абзаца! Колье из листочков, годное на шею только малолетней девчонке, пришлось совершенно впору на голову вождя! Оно прочно приклеилось на его свежекрашеные кудри и являлось теперь неотъемлемой частью композиции! Я покрасила веночек сверху также бронзовой краской и оглядела полученный экспонат. Блеск! Как говорила бессмертная людоедка Эллочка.
– Ты что, принялась за абстракции? – воспросил Игорек. – Как я понял, в обратное состояние это уже вернуть невозможно?!
– Игорек, боюсь, что обратно это не вернется, можешь требовать компенсацию! – сказала я, отступая на два шага и любуясь своим шедевром. Вообще, конечно, было не очень... Получился этакий папуас... Ну да ладно. В худшем случае – Абзац швырнет находку в угол и сочтет за издевательство. А в лучшем – приволочет находку своему хозяину! Взревел в моих руках фен и в мгновенье ока высушил голову вождя, увенчанную лаврами.
О’кей! Я уложила свой шедевр на заднее сиденье и, распрощавшись с Игорем, который отказался ради меня от всякой компенсации за свой экспонат, погнала к месту назначения, постоянно оглядываясь по дороге на своего спутника: он был так хорош!
Я подкатила к телецентру, где в соседнем доме жили Сонины родители, и там оставила машину. Заглянула во двор... оп-па! Возле лавочки стоял и курил Абзац, поднявший ворот совершенно посторонней куртки и в шапке лыжника-любителя, безупречно подходящей к его криминальному черепу – мечте антрополога. Дежурит, гад. Без своей подруги. Тем лучше.
Я вернулась в машину, уложила голову в пакет, сумку с необходимым инструментарием через плечо, а на голову – тьфу, запуталась с этими головами, – уже на свою, надела пепельный паричок. Все-таки встреча с Абзацем нос к носу не исключалась, а быть узнанной мне пока ни к чему. Ноги мои были обуты в кроссовки «Рибок» – так что чувствовала я себя удобно и вообще ощущала небывалый подъем.
Обогнув дом, я высчитала нужную лоджию на третьем этаже и, не раздумывая, полезла по решетке лоджии первого этажа. На второй перекладине меня схватили за ногу, и голос хозяйки данной лоджии возопил:
– А ну стой, куды полезла! Счас милицию вызову!
Да, на каждый дом хватает активных общественниц! Хотя дому Целиковых повезло с этим куда больше – там одной бабы Маши хватит за глаза!
