Елена слушала бред сумасшедших с большим трудом. Ситуация с каждой минутой становилась серьезнее, и ее вежливая улыбка держалась исключительно на хорошем воспитании.
– Хорошо, я могу заплатить. Покажите хотя бы направление, если вам лень идти. – Лена пошуршала по карманам, нашла несколько мелких купюр, сложила их в пачку и протянула сначала Домовому, затем Ягине. Сумма получилась небольшая, но для сельской местности весомая. – Ладно, если на электричках и автобусах, как я понимаю, вы не ездите, то махните в сторону, где находится Москва.
Домовой проявил внимание к деньгам, но взять не решился. Ягиня посмотрела на купюры с брезгливостью.
– Говорит она слишком много, раздражает. Где он, руководитель хренов? Пусть сам с ней мосты налаживает.
Елена не отступала.
– Здесь немного, но с собой больше нет. Вот если вы меня до опушки проводите, туда, где наша компания гуляет, там я могу еще доплатить.
Ягиня не слушала Елену.
– Чувствую, сейчас появится.
Ягиня и Домовой вытянулись «во фрунт», уставившись в лес.
По опушке поляны полукругом синхронно закачались деревья. Ветер нарастал, принося из леса запахи деревьев, весенней травы, цветов, зверей. Слышались шорохи древних молитв, бормотание языческих заклинаний…
Елена завороженно смотрела на лес, поддавшись его магии.
Ягиня ждала с радостной улыбкой. Домовой начал мелко подпрыгивать от нетерпения.
Среди деревьев неожиданно, проявившись как на фотографии, возник высокий, широкоплечий молодой мужчина. В каких-то портах, подвязанных бечевкой, в разодранной майке защитной расцветки. Босиком. Длинные русые волосы забраны в косу и перетянуты на лбу берестяной плетеной веревкой.
Сделав два нереальных широких шага, он встал перед крыльцом и улыбнулся странно спокойной и понимающей улыбкой.
Радостно подпрыгнув, Домовой обеими лапками показал на Елену, хвалясь находкой:
– Привет, друг Леший. Глянь, какая девка-то смачная.
Леший внимательнее смотрел на Елену серыми глазами… и у Елены по рукам побежали мурашки. Не от страха. От того чувства, которое возникает неизвестно откуда и непонятно почему именно к одному, конкретному человеку.
И ничего особенного, кроме выражения глаз, в Лешем не было, и муж у Елены был гораздо красивее и выше ростом, но только от Игоря у Елены мурашки по телу не бегали никогда. И голова так, по-особенному, не кружилась.
«Как жаль, что я встретила его здесь, в дурацкой ситуации, а не там, в нормальной жизни, – подумала Елена. – Нет, – тут же одернула она себя. – Это наваждение, с ним надо бороться. И я смогу. Наверное».
Никто мыслей Елены не читал, на кратковременный ступор внимания не обратил. Ягиня была искренне рада Лешему и говорила с ним голосом тетушки, привечающей любимого племянника.
– Небось из-за пожаров задержался, милый. Я слыхала – весь север торфяниками полыхает. Вот горюшко-то. А эта… – тут Ягиня наконец-то соизволила проявить внимание к Елене и энергично кивнула в ее сторону. – Эта действительно ничего, сойдет.
И тут Елену осенила догадка, от которой ее теперь пробил не жар влюбленности, а страх за собственную жизнь. Она даже прислонилась лбом к высокой балясине крыльца.
– Я все поняла. Вы собрались меня съесть. Дождались приблудную девушку приятной комплекции и теперь ритуально сожрете в лучших языческих традициях. Вы, – Лена посмотрела на Ягиню, – придумали себе, что являетесь богиней Ягиней, а она любила человеческие жертвы. Домовой просто кровушки попьет, а Леший… – Внимательный взгляд Лешего на секунду смутил Лену, но она продолжила: – А Леший либо шашлык из меня делать будет, либо в сторонке посидит.
Трое лесных жителей смотрели на Елену расширенными от ужаса глазами. Первой очнулась Ягиня. Она загоготала в голос и смеялась, поворачиваясь во все стороны, хлопая себя по коленям и утирая слезы.
У Лешего изменился взгляд, перешел с удивленного на понимающий. Он чуть больше улыбнулся.
Домовой хлопнул себя по груди и громко чавкнул от смеха.
– Окстись, болезная, вегетарьянцы мы. Ты для других нужд здеся находишься, для более интересных. Хотя… если, например, тебя под грибную подливочку употребить… Шутю!
И Елена немедленно поверила. Во-первых, очень хотелось остаться живой и невредимой, а во-вторых… здесь действительно было что-то другое, и она это чувствовала. Настроение ее сменилось, и она тут же пошла в атаку:
– Слушайте, а телефон у вас есть? Хоть самый паршивый?
Ягиня, подправив подол сарафана, тяжело села на широкие ступени крыльца и, сделав серьезное лицо, перебила Елену:
– Экология, бабонька моя, ни к черту стала. Леса гибнут, воздух меняется. Воздух меняется – портится вся растительность. Растительность портится – живность губится. Помочь нужна. Поняла?
Серьезные лица «существ» человеческого обличья уже не пугали Елену, она просто решила им подыграть.
– Поняла. Нужно совершить какой-то обряд. Вам чего-то не хватает. Я, видимо, буду принимать участие в жертвоприношении. Надеюсь, не кровавом.
Повеселев, Ягиня повернулась к Лешему.
– Она не безнадежная, даже сообразительная. – С преувеличенно ласковой улыбкой Яга обратилась к Елене. – Я этого слова – «жертвоприношение» – не стала бы произносить… Чтоб не сглазить. Но суть примерно та же. Ты садись, Алена, новости лучше слушать сидя.
Елена села, но не рядом с Ягиней, а чуть дальше, опершись спиной о бревна стены дома.
Леший стоял все с той же дурацкой понимающей улыбкой, медленно оглядывая дом, лес, Елену.
Зато Домовому не стоялось на месте, и он то притоптывал ногами в старых кедах, то срывал и жевал травинки.
– Я слушаю, – напомнила о разговоре Елена.
– Леший, вот, – Ягиня для убедительности показала на лесного красавца. – Дал указание присмотреть кандидатуру для воспроизводства.
Елена встревожилась.
– Чьего воспроизводства?
– Нашего, – вздохнула Ягиня. – Связь между лесами нарушается…
Елена настроилась еще раз прослушать лекцию об экологии, тяжелой жизни современного леса… Но на поляну преувеличенно бодрым шагом вышел мужчина в дорогом костюме, который дней пять назад был новым. Теперь он лохмотьями висел на похудевшем владельце.
Мужчина шел к дому. Стало видно, что левый рукав сильно загажен птицами, правый же практически оторван. Пиджак подвязан галстуком. За плечами мужчины болтался пустой рюкзак, небритое лицо раскраснелось от пота. По мутным глазам и шатающейся походке было понятно, насколько он пьян.
