Грибы по обочине тропинки росли, как в киносказках. Подосиновики, подберезовики, мухоморы. Отдельными кучками стояли коренастенькие боровики.
– Да возьми ты у Мыши корзинку, ей ведь тяжело, – оглянулась на Лену Ягиня.
Нагнувшись, Елена взяла корзинку, а Мышь тут же стала выкручивать подосиновик из грибницы.
Елена пыталась поймать взгляд Ягини.
– Кто у меня родился?
Остановившись, Ягиня оперлась о палку.
– У нас. Девочка.
Богиня двумя пальцами осторожно откинула кружева, и Елена увидела личико спящего новорожденного ребенка. Наверное, эта девочка мало отличалась от любого другого ребенка, прожившего первый день своей жизни, но Елене она показалась прекрасной. Не совладав с собой, Елена протянула руку к корзине… но не смогла дотронуться. Воздух загустел и стал пружинить.
– Она… Она удивительна… – Елена продолжала пытаться дотронуться до корзины.
– Ну че ты воздух зазря лапаешь, Алена? – Ягиня покивала головой, удивляясь ее бестолковости. – Соображать надо! Вы ведь в разных измерениях.
– Ага, – согласилась Елена. – А можно ее того… обратно?
Она показала на свой живот и просительно посмотрела на Ягиню. Отодвинув Елену, Ягиня не спеша пошла дальше.
– Нельзя.
Не собираясь сдаваться, Лена шла вслед за Ягиней.
– А у себя, в нормальной жизни, увидеть ее можно?
Елена спрашивала не только женщину, но и Мышь, сочувственно мигающую ей. Не останавливаясь, Ягиня бросила слова через плечо.
– Увидеть и даже воспитать – можно. У тебя есть три дня, начиная со вчерашней полночи. То есть теперь осталось два дня.
Не поняв, Елена остановилась.
– И что это значит?
Мышь покрутила сыроежкой у виска, показывая не то неправильность, не то нечеткость задаваемых Еленой вопросов.
Ягиня поправила кружева в корзине, прикрыв личико сопящего ребенка.
– Значит, что в ближайшие двое суток ты должна забеременеть. Ой, блин, спину тянет. Ты собирай грибочки, Алена, собирай.
Выкрутив три подосиновика, Лена положила их в корзину и непривычным для себя способом угодливо глянула Ягине в глаза.
– Каким же образом? Опять к вам приходить?
Ягиня села в траву, пристроила на заросший мхом пень корзину-люльку. Елена села рядом, погладила Мышь, обгрызающую белый гриб, попыталась потянуться к люльке, но Ягиня шлепнула ее по руке.
– Не надо, не рви себе сердце. Сюда тебе, Аленушка, приходить не имеет смысла, все равно нас не найдешь. А беременеть придется самым обыкновенным способом, как и все, через мужика.
– Через какого мужика? – заинтересовалась Елена.
– Через любого, – отмахнулась Ягиня.
Елена впервые обратила внимание на свою одежду. Поправив на коленях длинную рубаху, Лена задала вопрос, мучивший ее несколько дней:
– А почему именно я? Что я такого сделала?
Погладив Мышь, Ягиня повернулась к Елене, сняла с плеча рубашки приставшую травинку.
– Ничего особенного ты не делала. Ты вообще ничего не делала. Ты равнодушная. Детей у тебя нет и не предвиделось. Мы высчитали, что ты не будешь особенно переживать, ты деньги зарабатываешь, о миллионе мечтаешь. А того пока не поняла, что получаешь ровно то, о чем думаешь. О деньгах – деньги, о семье – семью, о карьере – карьеру. Но только это, остальное опять нужно зарабатывать мечтами и делом.
Разведя руками, Лена попыталась возмутиться.
– Да ладно вам. Таких, как я, тысячи… И почему все-таки я? Ведь до этого все было правильно и хорошо.
Хлопнув себя по коленям, Ягиня захохотала, ухая филином и тряся полными плечами.
– Ой, насмешила, ой, прикололась. – Она вытерла ладонью глаза и посерьезнела. – Для кого хорошо? Для кого правильно? О каких правилах ты говоришь? Нету их, правильных правил. Есть совесть, данная Богом или Судьбой. А все остальное относительно. Поверь мне, я прожила на три тысячи лет больше, чем ты.
Елене смех Ягини не понравился. Выяснять правильность чего бы то ни было с женщиной, прожившей так долго, не имело смысла. У Ягини своя психология, своя точка отсчета, не совместимая с современностью. Или совместимая?.. Ладно, бесполезно заморачиваться философией, лучше перейти к конкретике.
– А как Лешего найти?
Повернувшись к корзине, Ягиня высказала свои эмоции Мыши как самой понятливой.
– Ты видишь, Мышь? Ну, баба. Я ей о вечном, а она о мужике. – Повернувшись к Лене, она уперла руки в колени и раздельно, почти по слогам, проговорила Лене в лицо: – Я тебе дала два дня. Два дня с этой полуночи до полуночи среды. Чем раньше ляжешь с мужиком, тем вернее получится результат. Действуй.
Пересадив Мышь к себе на колени, Елена погладила ее. Застеснявшись, Мышь поморгала своими нереально зелеными глазами и расставила ручки-лапки, извиняясь. Елена погладила ее по голове.
– А мне показалось тогда, утром, что за мной какая-то женщина следила.
– Кикимора следила. Она тебя раньше времени из леса вывела, ревнует к Лешему.
Переставив Мышь на траву, Елена встала.
– А кто такая Кикимора?
Подхватив люльку-корзину, Ягиня стала как бы таять на глазах, и вместе с ней стали таять лес и Мышь, и все остальное… Оставался только затихающий голос.
– Баба такая, злыдня лесная. Считает себя женой Лешего, живет у него. Лешему она не нужна, но он привык…
Елена открыла глаза. Посмотрела по сторонам. За окном ее спальни синел рассвет.
* * *
Леша проснулся рано. За окном синим светом зачинался майский день. Трезвоном заливался телефон. Эльза с удивлением смотрела на хозяина. В комнату, открыв дверь упрямым лбом, зашел Юстас.
Подняв трубку, Леша взглянул на определитель номера. Звонил отец.
– Да.
– Лешка! Меня в ментовку забрали. Вытащи, а то здесь ни хрена не кормят, а у меня сердце.
– Сколько времени, па?
– Полпятого. Последние деньги за звонок отдал. – Отец покряхтел. – Только ты осторожнее, Вадимну не разбуди, а то разворчится на год вперед.
– Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. – Леша услышал шарканье бабули по коридору. – Она проснулась.
– Собаку выгуляй, а то нагадит! – сонно прокричала бабуля.
