— Хозяин кемпинг продает. Доходы снизились, ему мало. Сам работать не хочет, а на нас орет, в воровстве обвиняет. Просто так выкинуть нас, трудовой коллектив, он не может, двадцать процентов принадлежит району как федеральная собственность. Мы, то есть все сотрудники, имеем преимущественное право выкупа, а денег у нас мало. Моя Маринка мне всю плешь проела… — Макс протер ладонью лысину с легким пушком, — типа навалимся всем миром, продадим машины, займем.
— Все так плохо?
Я слушала Макса с нарастающим чувством удачи. Мой оранжевый внутренний голос, отвечающий за финансы и правильное поведение, долбил в правый висок: «Машка, перестань жевать, прослушаешь самое выгодное». Голубенький эстетский голосок пищал другое: «Ах, нет, совсем наоборот. Так приятно волнение мужчины при разговоре, как он заглядывает в глаза, как ищет понимания и помощи…» «Короче, пусть переходит к делу, надоели его прелюдии, тем более не сексуальные», — перебил всех болотный голос, отвечающий за разумную краткость, а иногда и за трусость.
Макс отпил минералку прямо из бутылки.
— Еще хуже. Сели все вместе, нас здесь двенадцать человек, оф кос, руганулись для начала, затем посчитали…
— И прослезились.
Увлекшись рассказом, Макс не сразу меня расслышал, а расслышав, натужно засмеялся:
— Точно, прослезились. Набираем всего три миллиона с копейками.
— А надо?
— Надо семь, а лучше десять. Даже не знаю, сколько это в долларах будет.
— Не надо в долларах. Максим, у меня и Толика деньги общие, — спокойно соврала я. — Обязательно нужно посоветоваться с братом, посчитать.
Уставший от танцев Даня, вытирая ладошкой пот со лба, встал перед Максом, и тому пришлось взять его на колени.
— Маня, мы ж знаешь как подумали? Чего чужим кемпинг предлагать? Подомнут под себя, и мы без работы останемся. А ты своя, надежная.
Искусственно хлюпнув носом, я «вытерла слезу».
— Сейчас и я прослезюсь. Макс, не дави на жалость. Утро вечера мудренее. Завтра Пасха. За праздничным обедом я поговорю с братом, вечером сообщу результат.
— А может, я подскочу? Расчеты принесу.
— Ой, нет, Макс. Мне только что отзвонился Толик, сообщил о массовом заезде гостей. Мама и отчим со стороны нас с Толиком и семь человек со стороны Ниночки.
— А-а, это та, длинноногая? — понимающе, по-мужски улыбнулся Макс.
— Та самая. — Наевшийся и напрыгавшийся Даник засыпал на коленях у Макса. Я кивнула на него: — Помоги донести до номера.
В номере Максим положил Данилу на кровать, собрался уйти, но остановился, разглядывая мое сосредоточенное лицо.
— Начинаешь делать расчеты?
— Нет, представляю, как все гости разместятся в доме… Мама с отчимом в моей комнате, Толик с Ниночкой в его, а еще есть комната Данилы, запасная, гостевая, гостиная и кухня. Втиснутся.
— Мне бы твои нервы, — чуть ли не осуждающе проворчал Максим, выходя из номера.
Вымыв и уложив спать Данилу, я полчаса полоскалась в ванне, а затем заснула и спала безмятежным сном до восьми утра.
Одно из самых красивейших озер на Земле — Селигер. Я в этом абсолютно уверена, поскольку других озер не видела и сравнивать мне не с чем.
Озеро большое, народу по берегам живет много, и, наверное, среди сотен тысяч людей таких, как я, найдется немного — я равнодушна к рыбалке и боюсь воды. Я любуюсь озером с берега.
Сегодня погода радовала теплом в плюс девятнадцать и солнцем. С озера шел легкий ветер со свежим запахом весны, из сосновой рощи пахло хвоей и прогретым песком. Деревья покрылись светло-зеленой дымкой чуть распустившихся листьев. Хотелось плюхнуться на желтый песок, раскинуть руки и, закрыв глаза, наслаждаться выходным днем.
Данила рвался залезть в лодку и заплыть на середину Селигера. Даже пытался вставить длинную ветку вместо весла в уключину, но я стояла на своем.
— Даня, рыбу ловить будем здесь, с мостков.
Набрав побольше воздуха, Данила собрался требовательно заорать, но, увидев что-то на берегу, выдохнул.
— Знаю, знаю, как твоя мамка плавает. — Держа в руках легкие весла, Максим сбегал с пригорка к воде.
— А как? — открыв рот, спросил Данила.
— Никак! — Макс заржал жеребцом. — Она воды боится.
— Почему боится? — не понял ребенок, которого я начала «плавать» в ванне трех недель от роду.
— Удочки взял? — сменил тему Максим.
— Взял! — радостно заорал Данила. — Одну Толикину, а другую мне тетя Марина дала! Сказала: «Иди, Даня, выгуляй моего Макса!»
Не обращая внимания на слова Даника, Максим вставил в уключины весла, усадил плотнее Даню и оттолкнул лодку.
— Машка, я его через три часа привезу, а ты пойди кемпинг обойди, в подвал залезь, мы там новую отопительную систему поставили. Тебя моя Маринка с хлебом-солью у входа ждет. И ты не обижайся, но денег за проживание мы с тебя не возьмем.
Я улыбалась, помахав вслед лодке. Слова «бесплатно», «денег не надо», «все услуги за наш счет» и «скидка девяносто процентов» — это те самые слова, которые заставляют меня искренно радоваться жизни. Ну, экономная я, что теперь сделаешь.
Если Максим держался со мной на равных, то Марина, не стесняясь, заглядывала в глаза и заискивающе улыбалась.
— Машенька, ты глянь, мы ж два года назад коммуникации перебрали, новый топливный бак установили. В этом году причал подправим, беседочку починим.
— Марина! — Я выставила вперед ладонь, защищаясь от эмоционального напора. — У меня сегодня семейный обед на четырнадцать персон! И вообще, сегодня Пасха, нельзя работать. Сейчас я пойду к себе в номер смотреть телевизор. О серьезных вещах будем говорить завтра.
— Все, все, все поняла. — Марина сложила ручки с длиннющим маникюром. — Иди отдыхай, мы тебе в номер сейчас шампанское принесем, икорочки.
— Икорочки можно, а спиртное я днем не пью.
— Все поняла!
Я еще только входила в кемпинг, а официантка уже стояла с подносом, на котором искрилась хрусталем вазочка с икрой, розовело вологодское масло в масленке, благоухал свежеиспеченный хлеб и позванивал тонкий бокал. Посередине красовалась бутылка шампанского.
Поднимаясь по лестнице, я оглянулась. Марина одним движением сменила шампанское на минеральную воду.
Отдохнуть не получилось. Я прилегла на диван и, уставившись в телевизор, намазала первый бутерброд икрой. Тут же руки автоматически активировали телефон. И следующие два часа он звонил не переставая.
Первой, конечно же, отзвонилась моя любимая мама, поздравила со светлым праздником и порадовала, что они с Борисом Ивановичем уже выезжают к нам в гости. О нашествии деревенских родственников она уже знала и о моем бегстве тоже. Второй звонок был Толика. Он, скрывая раздражение, пробурчал «Христос воскресе» и настойчиво поинтересовался, когда же я приеду.
