Раза три мне опять хотелось плакать, особенно когда отвлекалась от телевизора и взгляд задерживался на Данике, играющем на полу. Как он отнесется к появлению еще одного ребенка в семье?
И что же мне делать? Нет, я теперь не пойду на поводу у эмоций. Сначала проконсультируюсь с врачом, вдруг мне опасно избавляться от плода через полтора месяца после серьезнейшей аварии?
«Возьмем терпение и будем видеть», как говорит подруга моей мамы, считающая, что она еврейка.
Во вторник я собралась с силами и пошла на работу. Результатом отвратительного настроения стало то, что была придирчива к продавцам и груба с братом. Толик на мое ворчание не обращал внимания. Вся его энергия уходила на Ниночку, которая дергала его телефонными звонками каждые пятнадцать минут.
Нина, носясь между домом и магазином, созванивалась с родственниками, заказывала меню в кемпинге, назначала примерки в ателье для своего платья и костюма Толика. Ее приготовления меня особенно раздражали, но я держалась. Просто старалась меньше выходить из своего кабинета.
Отказавшись от ужина, я, стараясь не привлекать внимания, пробралась к себе в спальню. Раздевшись в темноте, не стала включать раздражающий телевизор и, уткнувшись в подушку, глухо плакала, пока не заснула.
В среду мне опять было муторно, и я решила пойти на работу на час позже. В спальню заходили меня будить Толик и Данила, от которых я легко отмахнулась. От тети Лили отмахнуться было невозможно. Она вошла в спальню с подносом, на котором громко звенел о блюдце высокий бокал с ароматным кофе и с телефоном, в котором звучала бодрая песня в исполнении Ириши: «Под нашими спортивными знаменами…»
— Как самочувствие?! — заорал голос в трубке.
— Спасибо, плохо, — умирающе ответила я. — Тошнит, работать не хочу.
— Тошнит, это я понимаю. Но чтобы ты не хотела работать… это серьезно. Но вставать все равно придется. Чернецкий позвонил, просил к нему заехать. Бегу к тебе. Тетя Лиля, вы меня там слышите?
Не ставя подноса, Лиля наклонилась к телефонной трубке:
— Слышу, красавица моя.
— Поставьте ее на ноги, у нас сегодня великие дела! Деньги ждать не будут!
— Святое дело. — Тетя Лиля пристроила поднос на край кровати и перекрестилась. — Машенька, надо вставать, она же нам покоя не даст.
— Ой, не даст, — сонно улыбнулась я.
— Пей кофэ, Машенька, он бодрит.
Тетя стояла надо мной статуей «С места не сойду, но дождусь», и пришлось пить кофе в ее присутствии. После его «распития» залпом у меня открылись глаза, в голове зазвенело. Отдышавшись, я заглянула в бокал. Ровно половину его занимала молотая черная масса.
— Спасибо, тетя Лиля, я уже встаю.
Строго кивнув, тетя Лиля взяла поднос и удалилась с моей территории. Я заметила, что полюбившаяся ей юбка сегодня была перешита с моего пятидесятого размера до ее сорок четвертого. Все успевает хозяйственная женщина, прям завидно.
Осознав серьезность предстоящей встречи, я решила одеться по-парадному. Кинув взгляд на термометр за окном, констатировала факт, что там всего десять градусов тепла. Тем лучше — можно впервые надеть сапоги, купленные за бешеные деньги в универмаге «Москва», и, на контрасте, строгий французский костюм в стиле Шанель, который я купила три года назад, но смогла надеть и застегнуть пуговицу пиджака только после возвращения из Топи.
Волосы собрала в «учительский» пучок, зализавшись на косой пробор.
Открыв шкатулку с драгоценностями, выложила на столик трельяжа все украшения и не знала, что выбрать.
«Цепляй все, чего стесняться?» — сегодня болотный голос опередил другие. «Нет, нет, нет! — тонко возмутился голубенький голосок. — Плохой тон навешивать на себя больше полукилограмма золота. Необходимо выбрать наиболее сочетаемые между собой изделия, и…» «Надевай все! Не к президенту на прием идешь, в банк, сотня евро на шее и руках имиджу не повредит», — впервые согласился оранжевый голос с болотным.
Мое появление на лестнице произвело определенный эффект.
Сидя с краю стола, Ириша, в секунду обозрев меня снизу доверху, молча подняла большой палец, одобряя выбранный наряд. Саша, до того как заметил меня, неотрывно смотрел на Иришу влюбленным взглядом, а теперь сравнивал нас, решая, кому отдать себя в качестве приза. Тетя Лиля откровенно пересчитывала и тут же переводила в рубли стоимость моих побрякушек. Еще бы — два браслета, часы с бриллиантами, колье с двадцатью тремя острыми лучами с бриллиантами на концах. Золотая массивная брошь на лацкане пиджака. И по две паре серег в каждом ухе. Повыше — плоская розетка с семью мелкими бриллиантами, ниже — прямые полоски в два ряда каскада бриллиантов.
И только Леша посмотрел на меня не как на женщину, а как на кусок мяса, оценивая свежесть и вес. Оценил он меня на «средненько».
Демонстративно повернувшись несколько раз на ступеньках, пококетничав, я быстро сошла вниз.
— Я готова.
— Шик, блеск, красота, тритатушки, трита-та, — искусственно весело пропела Ириша и встала. — Поехали, Машка, денег добывать.
Под пристальными взглядами мы, как две проститутки, выходящие на ночное дежурство, деловито отправились к гаражу.
Через пять минут я гнала «Лексус» по трассе в сторону Осташкова. Ириша, нервничая, курила одну сигарету за другой. Я включила кондиционер, но он слабо помогал. Хорошо еще, что Ира курит странный сорт сигарет, состоящий из легкого табака и лепестков цветов.
— Чего ты нервничаешь, Ириша?
— Он меня не любит.
— Тоже мне новость. Открой окно, я задыхаюсь. — Я отмахнула от себя дым и сморщилась. — Не любит он тебя, это факт, но ведь он рядом. Расскажи мне лучше, как закончился вечер с Чернецким, а то я из-за своих проблем выпала из нормальной жизни на три дня.
— Каких проблем? — оживилась Ириша.
— Потом расскажу. Как Алексей перенес твой загул?
— Как? Стыдно рассказывать. Ровно в двенадцать часов он вызвал меня в холл и приказал идти в номер. Я его послала и вернулась в ресторан. И он больше не зашел, представляешь? Я назло ему сидела с Чернецким до четырех утра. Многие нажрались до умопомрачения, благо чужих не было. Паша был в анекдотическом состоянии — подходит официант к клиенту и говорит: «Позвольте, я вашу голову подниму, салатик сменить». Короче, на ногах не стоял. Я его вместе с официантом засунула в номер, прилегла рядом на минуточку и проспала до одиннадцати утра.
— А твой «прынц» куда смотрел?
— В телевизор у нас в номере.
Ириша достала из большой сумки сигаретную пачку и долго с возмущением смотрела в нее.
— Пустая, елки-палки.
Я обрадовалась отсутствию сигарет. А Ириша, расстроившись, смотрела в окно, на соседние машины.
